Локомотив «Бесконечный». Последний костыль - [4]

— Вы не могли бы передать Люси Эверетт, что я уехал в лагерь встретиться с отцом? Она остановилась в гостинице миссис Честер.

Дело было сделано. Он направился к поезду и поднялся по ступенькам в вагон, но, оказавшись внутри, вдруг остановился, почувствовав себя не в своей тарелке. Он ни разу в жизни не был ни в таком красивом помещении, ни среди так хорошо одетых людей. Все они были в жилетах, в цилиндрах и с густыми бакенбардами. В вагоне стоял особый запах сигарного дыма и бренди. И все эти люди смотрели на него.

— Я вижу, вы привели с собой ежа, Ван Хорн, — произнес один из них.

— Прикусите язык, Беддоуз, — резко ответил Ван Хорн. — Это Уильям Эверетт, сын прокладчика. Он едет встретиться со своим отцом.

Уилл заметил, что один из джентльменов открыл окно. Он не мог и представить, что принес с собой запах менее приятный, чем запах сигарного дыма, который стоял в воздухе, и желал лишь одного — слиться с бархатными обоями. Ван Хорн положил свою большую ладонь ему на плечо.

— Уильям, этот бородатый господин — мистер Дональд Смит, президент Канадской тихоокеанской железной дороги. А вон тот бородатый господин — Уолтер Визерс, а тот чрезмерно бородатый господин — Сэндфорд Флеминг, еще один наш инженер…

Он продолжал в том же духе, но Уилл не запоминал имен и только кивал головой, стараясь не отводить взгляда, пока его представляли этим знаменитым и богатым джентльменам, и внутри у него при этом все трепетало.

— А вот господин без бороды — это мистер Дориан, — закончил Ван Хорн, указав на мужчину с вьющимися волосами.

— Как поживаешь, Уилл? — Он единственный подошел к мальчику и пожал ему руку. У него были очень высокие скулы, кожа теплого оттенка и темные внимательные глаза.

— Спасибо, все хорошо, — пробормотал Уилл.

— Мистеру Дориану очень нравится моя картина, — произнес железнодорожный магнат, подойдя к стене, на которой висела написанная масляными красками картина, и улыбнувшись Уиллу. — Я видел твои рисунки… Что скажешь об этой? Хороша?

Уилл стал внимательно ее разглядывать: на ней был изображен зимний пейзаж с домиком, рядом стояло несколько саней. Кузнец подковывал лошадь.

— Мне нравится, — сказал он. Мистер Дориан кивнул:

— Я предлагаю хорошую цену.

— Цена не имеет значения, — усмехнувшись, сказал Ван Хорн. — Я не собираюсь с ней расставаться. Она — моя радость и гордость. Разве у вас недостаточно безделушек в этом вашем цирке?

— Некоторые безделушки красивее других, — сказал мистер Дориан. У него был низкий голос, в котором слышался легкий акцент. Уилл предположил, что он может быть французским.

— Вы работаете в цирке рядом со станцией? — спросил Уилл, поддавшись искушению. Вдруг он знал девочку и смог бы сказать, как ее зовут?

— Увы нет.

— Я слышал, там хороший канатоходец. — Уилл хотел произвести впечатление знающего человека.

— Неужели? Я всегда ищу новые таланты.

К облегчению Уилла, мужчины вернулись к прежнему разговору. Он отошел в дальнюю часть вагона и сел там, слушая и наблюдая. Он даже не стал доставать свой альбом, боясь показаться невежливым.

Господин Визерс, судя по всему, был фотографом. Вместе с ассистентом он всю дорогу проверял что-то в больших ящиках, где лежал фотоаппарат и другое оборудование.

Поезд вздрогнул и начал подниматься в гору. Уилл не заметил никаких признаков человеческого жилья, с тех пор как они отъехали от станции Прощальная. В основном он видел лишь исполинские сосны, растущие вдоль пути, но иногда они редели и открывали взору освещенные солнцем уступы скал или темные водопады, срывающиеся с утесов. Когда поезд проходил по деревянным мосткам, Уилл вздрагивал, видя в сотнях футов ниже пенящийся поток, бурливший в скалистом ущелье с отвесными стенами.

Проводник подал ланч: холодные куриные отбивные, приготовленные на пару овощи и отварной молодой картофель. Взяв свою порцию, Ван Хорн показал проводнику на сидевшего в отдалении Уилла, и тот с неохотой протянул ему тарелку и салфетку. Уилл какое-то время озадаченно глядел на еду, пытаясь понять, как ему есть, прежде чем понял, что приборы завернуты в толстую салфетку.

Уилл старался есть аккуратно, глядя на то, как пользуются приборами другие. Все было очень вкусно и не шло ни в какое сравнение с тем, что прошлым вечером подавала миссис Честер. Несколько капель соуса попали ему на жилетку, и, пытаясь снять их салфеткой, он только еще больше размазал пятно, поэтому стал тереть изо всех сил, пока оно не исчезло.

— У меня тоже есть альбом для набросков, — сказал Ван Хорн, присаживаясь с ним рядом. — Что скажешь?

В его руках была в книга в красивом переплете с кремовыми страницами из плотной бумаги. Уилл не смог удержаться и потрогал ее. На развороте были чертежи такой необычной машины, что Уиллу понадобилось несколько секунд, чтобы понять, на что он смотрит.

— Это локомотив?

— Так и есть.

— Разве он может быть таким большим?

— Запомни мои слова: когда его соорудят, он будет ездить по этим путям. Может, и ты на нем прокатишься.

— Ван Хорн, — сказал Сэндфорд Флеминг, — вы совершенно не умеете хранить секреты.

— Этот секрет хранить не нужно, — ответил он, подмигнув Уиллу. — Только я могу создать этот поезд — и сделаю это. И кто знает, может, в один прекрасный день кто-то вроде Уильяма будет управлять им.