Логово зверя - [36]

– А почему я должен его знать?

Владик распахнул глаза ещё шире – так, что казалось, они вылезут сейчас наружу.

– Ну ты ваще… Как же так можно? – недоумённо пролепетал он и, с подозрением впившись в спутника острым, пронырливым взглядом, недоверчиво спросил: – Так что, в самом деле не знаешь? Ты не прикалываешься?

Юра, глядя куда-то вдаль и, по-видимому, не очень внимательно слушая собеседника, молча качнул головой.

– Да это ж звезда! – воскликнул Владик, почти молитвенно воздев руки и трясясь от восторга. – Величина в науке! Да и не только в науке… Профессор, членкор Академии наук, народный депутат… Он же с экрана телика не слазит… неужели не видал? Перед ним тут все трепещут, по струнке ходят, чуть ли не честь отдают… Вот он какой человек, наш Иван Саныч! Великий человек! Матёрый человечище! Выдающийся учёный! Самый знаменитый археолог современности… Он тут уже пол области перекопал, прикинь!..

Владик довольно долго ещё воскурял фимиам именитому и достославному Ивану Санычу, подробно перечисляя его многочисленные регалии, звания, награды, а также действительные и мнимые заслуги перед отечественной и мировой наукой. Однако, вопреки Владиковым ожиданиям, его бурные, выспренние, явно перехлёстывавшие через край славословия «самому знаменитому археологу современности» не произвели на Юру никакого впечатления. Он как шёл хмурый, задумчивый и погружённый в себя, почти не слушая болтливого и восторженного спутника, так и продолжал идти до самого берега, пока не остановился у самой воды, едва слышно журчавшей под нависшими над ней клочьями прибрежной травы.

Но Владик, по-видимому, не желал сдаваться так легко и не собирался оставлять попыток расшевелить Юру и заставить его в полной мере проникнуться значительностью и величием неведомого ему Ивана Саныча. Владик сделал лишь короткую паузу, чтобы перевести дыхание и собраться с мыслями, и приготовился было обрушить на собеседника ещё одну солидную горсть информации о своём кумире…

Но не успел. Едва он открыл рот, как со стороны невидимого отсюда лагеря донёсся глухой нестройный гул. Владик замер на секунду с раскрытым ртом и чутко прислушался, после чего его лицо вздрогнуло и перекосилось, и он, подпрыгнув и всплеснув руками, стремглав бросился прочь с протяжным истошным воплем:

– Иван С-саныч приеха-а-ал!

Юра проводил распалённого, видимо, перегревшегося на солнце студента сочувственным взглядом и лишь покачал головой, не зная, что и думать о таком тяжёлом – хотя, наверное, и нередком – случае умственного расстройства на почве обожания и восторга.

Но, едва Владик скрылся вдали, Юра тут же забыл о нём и вернулся к своим недавним размышлениям, прерванным неуравновешенным практикантом. Оглядевшись, он обратил внимание, что находится на том самом месте, где вчера лежала без сознания извлечённая из воды Катя. Побродив вдоль берега взад-вперёд и внимательно вглядываясь себе под ноги, точно выискивая что-то, он затем обратил взгляд на противоположную сторону реки – туда, куда, по словам Марины, взглянула Катя перед тем, как пойти ко дну, и где якобы увидела что-то страшное, испугавшее её в буквальном смысле почти до смерти. Что-то, что, если верить Марине, – а у него не было никаких оснований не верить ей, – поразительным образом напоминало увиденное им самим позапрошлой ночью в заброшенном доме на лесной поляне.

Подувший с речки свежий ветерок заставил Юру поёжиться и передёрнуть плечами. Нахмурив лоб и насупив брови, он пристально оглядывал противолежащий берег, подолгу останавливаясь взглядом на каждом дереве, кустарнике, зарослях высокой травы, будто пытался различить там знакомый громоздкий силуэт. И порой, – то ли это его разыгравшаяся фантазия принималась рисовать ему то, что он ожидал узреть, то ли это просто была причудливая игра света и тени, – ему в самом деле начинало казаться, что то тут, то там под сенью густой зелени он видит громадное могучее тело, покрытое чёрной мохнатой шерстью. А затем ему даже почудилось, что из глубины плотного, пышно разросшегося ивняка на него глянули чьи-то красноватые, мрачно блеснувшие глаза…

Юре стало немного не по себе, и он, мгновенно потеряв желание оставаться здесь в одиночестве, собрался было как можно скорее вернуться в лагерь, как вдруг на его плечо мягко легла чья-то рука. Он был настолько взвинчен и наэлектризован, что это лёгкое, почти нежное прикосновение заставило его вздрогнуть всем телом и резко отшатнуться. Едва удержавшись на ногах, он обернулся с таким выражением, как будто ожидал увидеть призрак.

Однако увидел нечто гораздо более приятное. Перед ним стояла Марина, всё ещё слегка вытянув вперёд руку, которую она только что опустила на его плечо, по-видимому никак не ожидая, что это вызовет такую нервную реакцию. Она удивлённо посмотрела на него и спросила:

– Что с тобой? Ты что, испугался?

Юра, поспешив стереть со своего лица отпечатавшийся на нём испуг и проклиная себя за этот позорный срыв, который он не сумел удержать, через силу, не совсем натурально усмехнулся – или, вернее, просто скривил лицо – и, потупившись, глуховатым, дрогнувшим голосом пробормотал: