Логово - [52]

По десятку признаков всегда можно отличить населенное место от ненаселенного. Как бы ты не прятался, знаки все равно будут: хоть окурок, хоть обертку, хоть гильзу, хоть царапину на стене обитатели обязательно оставят. А здесь, если судить по КПП, ничто не нарушало девственную неприкосновенность запустения. Может, они, люди, конечно, и не жили здесь, а приходили пару раз в год, чтобы отправить сигнал… Но это – пример натягивания совы на глобус. Слишком абсурдно, чтоб быть правдой. Скорее всего, те, кто послал последний сигнал, или умерли, или ушли отсюда еще в прошлом году.

«А если людей они не боятся… то кого?» – продолжал Малютин копаться в своих ощущениях, подходя все ближе к трехэтажному зданию. – Таких же «собачек» или другую фауну, облюбовавшую себе норку внутри?»

Начинался слабый дождь. Но Николай лишь затянул потуже завязки капюшона и прибавил шагу.

***

Несколько автобусов застыли на парковке у самого первого здания. Рядом валялись на земле черные пластиковые мешки. Распоров один из них найденным в лесу ножом, Николай обнаружил внутри папки с документами вроде бухгалтерских ведомостей, давно потерявших всякую значимость. Тут же валялись какие-то ошметки, которые могли быть раскисшим за много лет картоном. Казалось, из автобусов в последний момент выкинули часть вещей прямо в грязь.

Малютин вспомнил, что видел такие же «ЛиАЗы», выкрашенные в темно-зеленый цвет и наполовину сгоревшие, на обочине шоссе неподалеку. «Уж не отсюда ли они были?»

Он дернул водительскую дверцу одного из них. Та приржавела так, что открылась только с пятой попытки – да не просто открылась, а вывалилась, чуть не упав ему на ногу.

На всем здесь лежала печать отсутствия людей в течение целого демографического цикла.

Еще когда их отряд только пересек ворота, Малютин сразу опознал в этом комплексе то, что видел на видео. Но, чем ближе он подходил к первому корпусу, тем явственнее проступали отличия. С воздуха было не так заметно запустение, которое здесь поселилось. Не был виден растрескавшийся бетон, трава, год за годом прораставшая через асфальт, выпавшие стекла. И то, как от стен отходила пластами штукатурка, и то, как краска на металле запузырилась от прошедших лет или от пламени той еще вспышки. Ржавчина успела хорошо поработать над железом. Пахло плесенью и грибами.

«Вирусологический центр НИИ микробиологии министерства обороны РФ» – гласила табличка. Корпус номер № 1. Так что сомневаться не приходилось – они добрались до места.

Это здание было похоже на административное, и обломанный флагшток наверху, подтверждающий это, чуть покачивался от ветра. Оно было самым аккуратным – обшитым пластиком, и в нем было три этажа.

У самого здания он миновал еще один пост со шлагбаумом. Впрочем, этот шлагбаум было легко и объехать, и обойти. Он имел чисто символическое значение.

Куча знаков напоминала о том, что запрещены и проезд, и фотосъемка, и просто самовольное пересечение. Всем водителям предлагалось предъявить документы в развернутом виде.

***

Дверь корпуса была заперта на ключ. Обычный замок – не сканер сетчатки или отпечатков пальцев. Самый что ни на есть обычный.

«Но что в этом толку, если ключ взять негде? Тут и фомкой не справиться. Дверь солидная. Придется по-простому. Жаль, нет молота или просто молотка».

Он обошел вдоль здания и выбрал окно, не закрытое решеткой. Таких было всего два. С первого удара кирпичом стеклопакет не поддался – прогнулся, пошел трещинами, посыпались куски. Но со второго – стекло разлетелось вдребезги.

Очистив раму от осколков, бывший ученый, чувствуя себя не ночным вором, а героем «глубоких» фильмов того самого Тарковского, перелез на другую сторону. Тут же на него пахнуло затхлостью. Это был особый запах мертвого, давно брошенного, плотно закрытого жилища. В своих походах ему не раз приходилось заходить в такие дома.

Внутри все заросло старой паутиной, хотя ни одного живого паука Николай не увидел, только засохшие трупики. Вслед за ним через оконный проем в комнату ворвался ветер, поэтому болтаться этим обрывкам оставалось недолго.

Помещение, куда он забрался, было обычной подсобкой. Но и в фойе первого этажа тоже не нашлось ничего интересного. Только смятые стаканчики от кофе и пластиковые бутылки в мусорной корзине – вещи, которые приобретут ценность разве что в глазах археологов будущего.

Судя по слою пыли, тут уже двадцать лет никто не ходил. Сурово смотрели со стен портреты передовиков, отмеченных наградами, – солидные дядечки в пиджаках и белых халатах и желчные тетеньки, которым Малютин сразу вручил бы звание «синий чулок».

От его взгляда не ускользнуло, что окна заклеены крест-накрест. Это делалось, чтобы стекла не повышибало взрывной волной. Больше не для чего. Тут же в холле стояли дополнительные емкости с водой и ведра, а чуть подальше – ящики с песком. Некоторые поверхности были обработаны и покрашены негорючими составами. Тут явно выполнялись меры по приведению в готовность первой очереди, о которых он где-то читал.

С большого стенда говорили о чем-то давно забытом пожелтевшие объявления («Желающим получить детские путевки в санатории Черного моря обратиться к председателю профкома до 10.05.13), учили чему-то памятки, пугали строгими карами нарушителей правил распорядка выписки из каких-то важных приказов.