Логические трактаты - [7]
Определение
Итак, начавшим свой путь с деления рода легче будет дорога к определению вида. Однако следует рассмотреть не только те отличительные признаки, которые мы добавляем к определению, но и при помощи тщательнейшего размышления постичь искусство самого определения, а именно, может ли какое-либо определение быть предметом доказательства и каким образом к нему можно прийти через доказательство. Я позволю себе пропустить то, что по этому поводу весьма тонко изложено Аристотелем в "Аналитиках", исследую лишь само правило определения.
Итак, из вещей одни суть высшего порядка, другие - низшего, третьи - промежуточные. Что касается высших, то они не могут охватываться никаким определением, так как невозможно найти превышающие их рода. Также и низшие, каковые суть индивиды, лишены видовых дифференций, по причине чего и они исключаются из определения. А вот промежуточные, которые и роды имеют, и сами служат предикатами либо для других родов, либо видов, либо индивидов, могут подпасть под определение. Значит, если имеется такой вид, который может и род иметь, и быть предикатом для низших, то я беру сначала его род, затем выделяю отличительные признаки этого рода, присоединяю дифференцию к роду, и смотрю, действительно ли это отличие, будучи присоединенным к роду, соответствует тому виду, который следует выразить в определении. Ибо если вид будет меньше, то мы снова берем тот отличительный признак, который мы только что положили с родом, как род и делим его на другие его дифференции, и вновь присоединяем эти две дифференции к высшему роду. Если это определение соответствует виду, то оно может быть названо определением вида, если же оно будет меньше, то мы продолжаем деление согласно дифференции. Все полученные дифференции соединяем с родом и опять смотрим, соответствуют ли они все вместе с родом тому виду, который следует определить. И, наконец, до тех пор будем делить дифференции с помощью дифференции же, пока все они, будучи присоединенными к роду, не опишут вид соответствующим определением.
Более ясное понимание этого даст такой пример: допустим, нам предложено определить "имя". А слово "имя" является предикатом для многих имен и в некотором смысле видом, который подчиняет себе индивиды. Стало быть, определение имени образуется таким образом: сначала я беру его род, каковым является "слово", и произвожу деление: "из слов одни - что-то обозначают, а другие - нет". Ничего не обозначающие слова не имеют никакого отношения к имени, так как имя обозначает. Далее беру отличительный признак, в данном случае - "обозначающее", и соединяю его с родом, т. е. со словом, и образую предварительное определение: "имя - это слово, имеющее значение", и тогда смотрю, соответствует ли этот род с отличительным признаком имени. Но они еще не соответствуют, так как слово может и обозначать что-то, но не быть при этом именем. Действительно, есть слова, которые обозначают страдание, есть другие - которые естественным образом обозначают страсти души, но именами не являются, например восклицания. Снова произвожу деление на дифференции, теперь уже "обозначающего слова": "из обозначающих слов одни таковые по установлению, другие - естественным образом". Слово, обозначающее нечто естественным образом, не имеет отношения к имени, а слово, обозначающее нечто по людскому установлению, соответствует имени. Потом эти два отличительных признака - "обозначает нечто" и "по установлению" - соединяю со "словом", т. е. с родом, и говорю: "имя - это слово, обозначающее нечто по установлению". И снова получившееся у меня определение не соответствует имени. Действительно, и глаголы суть такие слова, которые обозначают нечто по установлению. Стало быть, полученное определение является определением не одного только имени. Снова делю отличительный признак, на этот раз - "по установлению", и говорю: "из слов, обозначающих нечто, одни обозначают с учетом времени, другие - безотносительно ко времени". А дифференцию "с учетом времени" нельзя связать с именем, потому что обозначать время свойственно глаголам, а не именам. Значит, ничего не остается, кроме как привести в соответствие с именем дифференцию "безотносительно ко времени". Итак, присоединяю эти три дифференции к роду и получаю: "Имя - это слово, обозначающее нечто по установлению и безотносительно ко времени". Однако и теперь определение у меня не достигло полного завершения, так как слово может и обозначать нечто, и делать это по соглашению и безотносительно ко времени, но быть при этом не одним именем, а соединением имен, как, например, "Сократ с Платоном и учениками". Эта речь хотя и незавершенная, но все же речь. Следовательно, последний отличительный признак, а именно, "безотносительно ко времени", следует снова разделить на отличительные признаки. Тогда мы скажем: "из слов, обозначающих нечто по установлению и безотносительно ко времени, одни суть таковы, что часть их означает еще что-то", и это относится к речи, "и такие, часть которых не обозначает ничего больше, кроме того, что обозначает", и это относится к имени. Ведь часть имени не обозначает ничего больше, кроме того, что обозначает.
Настоящий том «Библиотеки античной литературы» по существу впервые знакомит русского читателя с латинской поэзией IV–VI вв. нашей эры. В книгу вошли произведения крупных поэтов той эпохи, таких как Авсоний, Клавдиан, Рутилий Намациан, стихи менее значительных авторов, и анонимные произведения. Не менее велико и разнообразие представленных в книге жанров — от крупной поэмы до мелкой эпиграммы. Разнообразие и новизна материала — залог большой познавательной и культурной ценности данного тома.
Вершина творчества Боэция — небольшое сочинение «Об утешении философией», написанное в тюрьме перед казнью. Оно теснейшими узами связано с культурой западного средневековья, а своими поэтичностью и гуманизмом сохраняет притягательную силу и для людей нашего времени. В течение многих веков «Утешение» оставалось неисчерпаемым кладезем философского познания и источником, откуда черпались силы для нравственного совершенствования и противостояния злу и насилию.В «Утешении» проза чередуется со стихами — Боэций избрал довольно редко встречающуюся в античной литературе форму сатуры, т.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Боэций как один из родоначальников схоластического анализа христианских догматов.В сущности, реализация аристотелевской логическо-категорийной структуры на христианско-теологическом субстрате.
Боэций - один из самых известных философов раннего европейского средневековья. Комментарий Боэция к "Категориям" Аристотеля, написанный около 510 г., входит в корпус логических сочинений, составляющих так называемую старую логику. Этот комментарий пользовался в Средние века огромной известностью. Публикуемые фрагменты из "Комментария к "Категориям" Аристотеля" переведены на русский язык впервые.
В книге трактуются вопросы метафизического мировоззрения Достоевского и его героев. На языке почвеннической концепции «непосредственного познания» автор книги идет по всем ярусам художественно-эстетических и созерцательно-умозрительных конструкций Достоевского: онтология и гносеология; теология, этика и философия человека; диалогическое общение и метафизика Другого; философия истории и литературная урбанистика; эстетика творчества и философия поступка. Особое место в книге занимает развертывание проблем: «воспитание Достоевским нового читателя»; «диалог столиц Отечества»; «жертвенная этика, оправдание, искупление и спасение человеков», «христология и эсхатология последнего исторического дня».
Книга посвящена философским проблемам, содержанию и эффекту современной неклассической науки и ее значению для оптимистического взгляда в будущее, для научных, научно-технических и технико-экономических прогнозов.
Основную часть тома составляют «Проблемы социологии знания» (1924–1926) – главная философско-социологическая работа «позднего» Макса Шелера, признанного основателя и классика немецкой «социологии знания». Отвергая проект социологии О. Конта, Шелер предпринимает героическую попытку начать социологию «с начала» – в противовес позитивизму как «специфической для Западной Европы идеологии позднего индустриализма». Основу учения Шелера образует его социально-философская доктрина о трех родах человеческого знания, ядром которой является философско-антропологическая концепция научного (позитивного) знания, определяющая особый статус и значимость его среди других видов знания, а также место и роль науки в культуре и современном обществе.Философско-историческое измерение «социологии знания» М.
«История западной философии» – самый известный, фундаментальный труд Б. Рассела.Впервые опубликованная в 1945 году, эта книга представляет собой всеобъемлющее исследование развития западноевропейской философской мысли – от возникновения греческой цивилизации до 20-х годов двадцатого столетия. Альберт Эйнштейн назвал ее «работой высшей педагогической ценности, стоящей над конфликтами групп и мнений».Классическая Эллада и Рим, католические «отцы церкви», великие схоласты, гуманисты Возрождения и гениальные философы Нового Времени – в монументальном труде Рассела находится место им всем, а последняя глава книги посвящена его собственной теории поэтического анализа.
Монография посвящена одной из ключевых проблем глобализации – нарастающей этнокультурной фрагментации общества, идущей на фоне системного кризиса современных наций. Для объяснения этого явления предложена концепция этно– и нациогенеза, обосновывающая исторически длительное сосуществование этноса и нации, понимаемых как онтологически различные общности, в которых индивид участвует одновременно. Нация и этнос сосуществуют с момента возникновения ранних государств, отличаются механизмами социогенеза, динамикой развития и связаны с различными для нации и этноса сферами бытия.
Воспоминания известного ученого и философа В. В. Налимова, автора оригинальной философской концепции, изложенной, в частности, в книгах «Вероятностная модель языка» (1979) и «Спонтанность сознания» (1989), почти полностью охватывают XX столетие. На примере одной семьи раскрывается панорама русской жизни в предреволюционный, революционный, постреволюционный периоды. Лейтмотив книги — сопротивление насилию, борьба за право оставаться самим собой.Судьба открыла В. В. Налимову дорогу как в науку, так и в мировоззренческий эзотеризм.