ЛоГГ. Том 3. Стойкость - [49]

IV

— Не могу поручиться за дословность, — ответил Ян, — но я действительно сказал что-то подобное.

Раз есть свидетели, то отрицать это было бы бессмысленно. Но главным было то, что Ян не считал, будто сказал что-то неправильное. Пусть он не всегда и не во всём бывал прав, но в сказанном в тот день он был уверен. Даже если бы государство погибло, они могли бы построить его заново. Множество государств разрушались и снова восстанавливались, становясь лишь сильнее. Разумеется, куда больше государств гибли раз и навсегда, но лишь потому, что, в большинстве своём они уже исчерпали свою роль в истории, одряхлели от старости или ослабли из-за прогнившей власти, и их дальнейшее существование не несло никакой ценности. Да, гибель государства всё равно является трагедией, но в основном из-за того, что при этом зачастую проливаются реки крови и гибнет множество людей. И многие из них погибают, уверенные в том, что могут спасти отжившее свой век государств от неминуемой гибели. Так тонущие под грузом накопившихся ошибок государства забирают с собой столько достойных продолжать жить людей, сколько им удаётся. Иногда верховные правители этих государств до последнего жили в роскоши, забывая о бесчисленных погибших, умирающих на поле боя с их именами на устах. Ян часто задавался вопросом — сколько же за всю историю человечества было людей, несущих ответственность за войны, кто погиб на передовой?

Свобода и права человека — вот о чём говорил солдатам Ян. Может, стоило добавить к этому ещё и «жизнь»? Но когда Ян подумал обо всём, что уже сделал и что, по всей вероятности, сделает в будущем, он понял, что никак не может произнести этого слова. Чем же он занимается? Есть бесчисленное множество вещей, которые важнее, чем приказывать убивать и разрушать на поле боя.

— И вам не кажется, что это было непозволительное высказывание? — спросил чей-то скрипучий голос.

Этот голос напомнил Яну некоторых учителей в Военной академии, чьи глаза загорались, когда они ловили учащегося на ошибке. Словно кошка, облизывающаяся, глядя на добычу.

— А? Вы так считаете?

Председатель комитета обороны, должно быть, чувствуя дискомфорт из-за несогласия Яна уступить им, подпустил строгости в голос:

— Вы — солдат, обязанный защищать своё государство. В столь молодом возрасте вы уже носите звание адмирала. Вы командуете флотом, численность солдат в котором сопоставима с числом жителей большого города. Так почему же вы не находите непозволительным, когда человек, находящийся в вашем положении, публично произносит слова, унижающие государство, демонстрируя при этом презрение к своим обязанностям и вызывая падение морального духа подчинённых?

«Сейчас тебе в первую очередь нужно терпение, чтобы вынести весь этот абсурд и тщеславие», — подсказывал Яну здравый смысл, но этот внутренний голос становился всё слабее и слабее.

— Если позволите, господин председатель… — произнёс Ян, изо всех сил стараясь контролировать голос. — Я думаю, что то моё заявление было необычайно точным. Государства не делятся как клетки, чтобы создавать личностей. Это личности с независимой волей собираются вместе, формируя государства. И потому ясно как день, что является главным, а что второстепенным для демократического общества.

— Ясно как день, значит? А я вижу это немного иначе. Государство имеет ценность, делающую его необходимым для людей.

— Правда? Но люди могут прекрасно жить и без какого-либо государства, а вот государство не может существовать без людей.

— Я… Честно говоря, я шокирован. Вы говорите как какой-то анархист!

— Это не так, господин председатель. На самом деле, я вегетарианец… хотя и забываю об этом, стоит мне только увидеть вкусный кусок мяса.

— Адмирал Ян! Вы хотите оскорбить следственную комиссию?

Ощущение опасности в голосе Негропонти усилилось.

— Вовсе нет. У меня не было подобных намерений, — разумеется, такие намерения у него были, но открыто заявлять об этом всё же не стоило.

Ян замолчал, не оправдываясь и не извиняясь, а председатель комитета обороны, похоже, потеряв нить своих обвинений, продолжал смотреть на него, плотно поджав свои толстые губы.

— Как насчёт того, чтобы прерваться ненадолго и успокоиться? — прозвучал голос Хвана, до этого не произнёсшего ни слова с момента представления. — Адмирал Ян, должно быть, устал, да и я совсем заску… то есть, совсем без сил. И был бы рад небольшому перерыву.

Это замечание, вероятно, спасло много человеческих жизней.

После полуторачасового перерыва следственная комиссия продолжилась. Негропонти нашёл новую цель для атаки.

— Как я понимаю, вы назначили своим адъютантом Фредерику Гринхилл?

— Верно. А что с этим не так?

— Она дочь адмирала Гринхилла, возглавившего в прошлом году мятеж против нашей демократической республики. Вы не могли не знать об этом, но всё же…

Ян чуть приподнял брови:

— О? Значит, в нашей свободной стране ребёнок несёт вину за своих родителей, словно при древнем самодержавии?

— Ничего такого я не говорил.

— Боюсь, иначе я ваши слова интерпретировать не могу.

— Я предлагаю вам тщательнее обдумывать назначения, чтобы избежать ненужных недопониманий.