ЛоГГ. Том 3. Стойкость - [36]

Хильда не могла понять, зачем нужно вторгаться на территорию Союза Свободных Планет именно сейчас. Это вторжение не было неизбежным.

Тем не менее, план быстро развивался под энергичным руководством Карла Густава Кемпффа. Одновременно с ремонтом крепости, вокруг неё в кольцевом порядке строились двенадцать подпространственных двигателей и двенадцать двигателей для обычной навигации. Первый тест подпространственного прыжка был назначен на середину марта. В данный момент над проектом трудились шестьдесят четыре тысячи военных инженеров, и Райнхард решил удовлетворить прошение Кемпффа о мобилизации ещё двадцати четырёх тысяч.

— Я раньше не понимал, насколько сложная вещь это подпространственное перемещение, — как-то за обедом сказал Райнхард Хильде. — Если масса окажется слишком мала, то не удастся добиться нужной мощности для прыжка, а если наоборот, слишком велика, — то мощность двигателя превысит предел. И даже если использовать несколько двигателей, они должны работать с идеальной синхронизацией, а не пойти вразнос, иначе крепость Гайесбург может навсегда остаться в подпространстве или оказаться распылённой на атомы. Фон Шафт полон уверенности, но сложность этого проекта заключается в выполнении, а не в планировании. Поэтому я не думаю, что у него есть повод для самодовольства.

— Хотя адмирал Кемпфф делает хорошую работу.

— Но успех пока не достигнут…

— Надеюсь, что он преуспеет. В противном случае вы потеряете способного адмирала.

— Если Кемпфф умрёт таким образом, это лишь покажет, каким человеком он был. Даже если он выживет после провала, это будет означать, что он бесполезен, — в этот момент тон Райнхарда вышел за границы холодной оценки, в нём прозвучала бессердечная жестокость.

«Сказали бы вы то же самое, если бы Зигфрид Кирхайс был жив?» — подумала Хильда, но не осмелилась произнести этого вслух. Во всей Вселенной остался лишь один человек, который мог бы открыто сказать это Райнхарду. Это была молодая женщина, живущая на горной вилле во Флорене, обладающая такими же золотыми волосами, как и у её младшего брата, улыбкой, подобной осеннему солнцу, и носящая титул графини фон Грюневальд.

Райнхард с беспечной грацией поднёс к губам бокал. Глядя на него, Хильда ощутила некую опасность, исходящую от этого элегантного молодого человека. Словно в нём жил и был его движущей силой дикий крылатый жеребец. И его поводья — держал ли их сам Райнхард, или же они были в руках у покойного Зигфрида Кирхайса? Эта мысль преследовала Хильду и не хотела отпускать…

III

— С технической стороны нет никаких препятствий к тому, чтобы крепость двигалась. Проблема, которую мы должны решить, заключается в соотношении между массой и мощностью двигателя. Это единственный камень преткновения, — уверенно закончил свою речь генерал-полковник технической службы Шафт, не оставляя слушателям повода для беспокойства.

Масса крепости Гайесбург составляла около сорока триллионов тонн. Как повлияет на пространство уход в подпространство, а потом возвращение такого огромного тела? Не случится ли при этом локального сотрясения пространства-времени, ведущего к гибели всех находящихся поблизости? Можно ли вообще добиться идеальной синхронизации двенадцати двигателей? А если будет допущена ошибка даже в долю секунды, что случится с более чем миллионом людей, находящихся внутри? Они окажутся распылёнными на атомы или навсегда сгинут в подпространстве?

Эксперименты меньшего масштаба проводились одни за другим, исследовательские корабли заполнили участки космоса, где крепость должна была войти в подпространство и выйти из него. Когда проект был только запущен, Райнхард требовал делать всё с точностью, «близкой к совершенству, насколько это возможно для человека», и, поскольку Кемпфф и Мюллер были отличными руководителями, они использовали все доступные средства, чтобы повысить шансы на успех. Хотя, естественно, даже это не могло гарантировать идеального результата.

Сам Райнхард тем временем полностью погрузился в исполнение обязанностей канцлера. Он работал по шесть дней в неделю, первую половину дня проводя в адмиралтействе, а вторую — в кабинете канцлера. Обед в час дня служил границей. За этими обедами к нему часто присоединялась Хильда, и Райнхарду доставляло удовольствие общение с этой привлекательной молодой женщиной. Хотя было похоже, что его больше интересует её ум, а не красота.

Однажды, кода разговор коснулся прошлогодней Липпштадтской войны, Хильда сказала:

— У герцога Брауншвейга было больше войск, чем у вашего превосходительства, но он потерпел поражение, так как ему не хватало трёх вещей.

— Вот как? Прошу, расскажите. Я бы хотел услышать, о каких трёх вещах вы говорите.

— Конечно… Его сердцу не хватало спокойствия, его глазам не хватало проницательности, а ушам не хватало готовности прислушаться к мнению подчинённых.

— Понятно.

— А если говорить о вас, ваше превосходительство, то вы добились победы над могущественным врагом как раз потому, что обладали всеми этими качествами.

Райнхард отметил, что она использовала прошедшее время, и взгляд его сверкающих льдисто-голубых глаз слегка затвердел. Он поставил на стол кофейную чашку из тонкого как бумага фарфора, и внимательно посмотрел на своего симпатичного секретаря.