Лога - [31]
«Сирота казанская», — подумал Макар.
А Исаия продолжал, смирненько сидя в темном углу:
— Ладно, живем и на это жалованьишко, хоть и не корыстно — тридцать пять рублишек… Ну, а где больше-то возьмешь? Потихоньку.
В комнату вошла черноглазая девушка.
— Вот у меня дочка — Марьюшка, — встрепенулся Исаия, — а та, что тебя впустила, младшая — Поля. Давай-ка, Марьюшка, нам что-нибудь закусить… Макар Яковлич с дороги, поди, заголодал. Домой-то не заезжал?
— Прямо с рудника к тебе.
— Ну вот!
Маша, посмотрев на Скоробогатова, чуть вспыхнула. Лицо ее было темное, худенькое, с кроткими глазами, с тонкими полукругами бровей. Волосы вороные, блестящие, плотно прилегали к голове. Она робко подошла к Макару, подавая руку, слегка присела, пригнув колени.
Макару это показалось смешным и странным.
Тихо она ходила и подавала на стол закуску. Половицы под ней так же покорно и тихо поскрипывали.
Вошла жена Исаии, такая же тихая, как и Маша.
Жена и дочери молча сели за стол. Каждый взгляд, каждое движение Исаии было им понятно.
— Графинчик принесите да долейте в него… Анись-юшка, добавь-ка щец-то!
Молча, четко и осторожно исполняли каждое приказание Ахезина. Осторожно ступали, осторожно садились, точно боялись тряхнуть стол.
Макар тоже осторожно пододвинулся к столу.
Но после двух стаканов водки он стал смелей и пристально уставился на Машу. Когда их взгляды встречались, она слегка краснела.
«Славная, — подумал Скоробогатов, — только худа больно — переломится».
Полиного смелого взгляда он не мог выдержать, отводил глаза. Поля замечала это и слегка улыбалась.
Исаия незаметно наблюдал острыми глазенками за Макаром и за дочерьми. Вдруг он стукнул ложкой по столу.
— Глазами не перестреливайтесь, за трапезой сидите… Божий дар жрете…
Потом, обращаясь к Скоробогатову, спокойно проговорил:
— Ты уж не обессудь! Детей я своих держу в страхе и послушании.
— Ты чего это сдурел? — тихо вмешалась жена Ахезина.
— А ты молчи, не потачь!.. Я знаю, что делаю. Пока я здесь хозяин!
Поля и Маша густо покраснели и вышли, а Исаия продолжал:
— Ты уже извиняй меня, Макар Яковлич, на моем угощении. Уж чего есть, то и ешь. Вы ведь теперь тысячники. Знаю, что тебе не глянется эта еда… Вон какой Домище-то схропали… Только, смотри, не закопай его… Отец-то твой много домов закопал.
После обеда Ахезин повел Скоробогатова в огород. Там и показал ему беседку, сплетенную из прутьев куполом. Вокруг нее разрослись тыквы и протянули свои плети вверх по прутьям беседки, спуская круглые плоды в беседку.
— Вот у меня огурчики растут, тыковка… Кашку я люблю из нее. Вот картошечка, лучок… Оно все свое-то, не с купли-то спорее выходит — незаметно как убывает.
«Что он лясы-то точит? — подумал Макар, — тыквы да картошка, а о деле ни гу-гу».
Несколько раз Макар начинал говорить о том, что нужно ехать на прииск, но Ахезин уклонялся. Заговаривал о другом. Идя по огороду, он продолжал:
— С соседом вот не лажу… Оно и грешно на соседнем деле вздорить, а приходится. Поларшина у меня землишки отхватывает. Я столбики для городьбы на меже поставлю, уеду на рудник, а он без меня выдергает их да на свои натычет. У меня план, у него план, и планы на поларшина не сходятся. Плохое управление стало — путаница выходит какая-то. Наши-то заправилы изблудничались, как крысы, грызут нашего брата. Приглашу их обмерять свою усадьбишку — и усадьбишка-то не корыстна — клин, а как обмеряют, так из кармана трешка и чухвысь! По-моему рассудят, христопродавцы! К соседу придут — с него три целковых слупят, и на меня, как козлы — бодаться! Вот уж пять, почитай, годов судимся из-за поларшина, и правды найти не можем. Я знаю, чем тут пахнет. Долгоязыкие-то слушки и до них дошли, что у Ахезина, у Исаии Иваныча, деньжищев — куры не клюют, ну, и ладят, это, пообедать, а будто я не чую. Нет, брат, с меня больше трешницы не получишь. Правда настоящая на моей стороне.
Ахезин тихонько шел по меже, утопая по колени в густых зарослях большелистного репейника, чернобыльника и крапивы.
— И чего канителишься-то, коли на меже репейник да крапива растут? — прихмурив брови, сказал Макар.
— Эх, милай! Тут дело не в репье и не в крапиве, Макар Яковлич, а дело в правде: мой полуаршин не тронь, отдай, а то, потеряешь.
— Ну, так вот что, Исаия Иваныч, — заговорил решительно Скоробогатов, — я не репейник к тебе пришел смотреть, а об деле говорить.
— О деле поговорим, погоди… Не торопись! Ты у меня редкий гость. Пойдем-ка в беседочку! Сядем там рядком да поговорим ладком!
Исаия юркнул под прутья, Макар, пролезая за ним, чуть не своротил беседку своим широким плечом.
— Ну, так вот, Макар, огурец ты мой, Яковлич! — заговорил Ахезин, поглаживая бороду и закручивая ее шильцем, — как я думал, что ты меня найдешь, так оно и вышло. Узнал теперь, где Ахезин живет?
— К Губину бы заехал, тот без зову бы тебя турнул!
— Это можно было бы, коли в задор бы пошел со мной. А ты не имей сто рублей, а имей сто друзей. Так-то! Эту мудрую пословицу не зря придумали. Она хоть и стара, да живуча. Мы вот с твоим отцом, с Яковом Елизарычем, смолоду знали друг друга, и большими приятелями были, когда еще он на Вилюе старался… Хорошо ладили с ним дела, а ты вот не такой статьи человек, — в тебе какая-то гордость сидит да упорство… а бестолковое! Парень ты хороший, а дури в тебе набито, хоть отбавляй. Так ты далеко не уедешь, если обходить людей будешь, а я ведь не пустое место. Какой ни на есть, а человечишко, хотя и пустяковый, а все же шевелюсь и мозгишками мало-мальски ворочаю. И контора мне доверие делает. Старшим штейгером меня именуют. Чуешь?
Над романом «Ольга Ермолаева» писатель работал на протяжении почти всей своей литературной жизни. Первый вариант романа начат им был в первой половине 20-х годов. В основу его были положены воспоминания о судьбе двоюродной сестры писателя — Е. Е. Туртаевой.Первый вариант назывался «Лиза Ермолаева», второй — «Оленька Полозова», третий—«Жизнь Ольги Ермолаевой».Писатель стремился создать образ новой женщины, героини социалистических пятилеток, первой женщины-многостаночницы. Последнюю редакцию романа писатель закончил незадолго до смерти[1].Впервые «Ольга Ермолаева» была напечатана в Свердлгизе в 1940 году, затем в трехтомном собрании сочинений в 1948 году, потом в Молотове и Челябинске (1949—1950 гг.).
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Под названием «В лесу» в 1937 году был издан сборник охотничьих рассказов Бондина в Свердловском областном издательстве.Еще в начале 20-х годов писатель опубликовал в областной печати несколько своих охотничьих рассказов («Заяц», «Форель», «Медвежья шалость»).В 1937 году он подготовил книгу для детей под заголовком «В лесу».Книга эта явилась итогом личных впечатлений автора, встреч с уральскими рыбаками и охотниками. Он сам был страстным охотником и рыболовом. Около станции Анатольевская находилась его постоянная охотничья резиденция — шалаш в сосновом бору.
Повесть «Матвей Коренистов» — третья повесть из ранних произведений Алексея Бондина. Писатель работал над ней с 1928 по 1934 год. В 1935 году она вышла в Свердловском областном издательстве вместе с повестью «Уходящее» в сборнике с этим заголовком.Первоначальной редакцией «Матвея Коренистова», развернутой впоследствии в крупное произведение, был рассказ «Стрелочник», напечатанный в журнале «Товарищ Терентий» № 21, 1924 год.Следующий вариант повести назывался «Две сестры».Окончательный вариант появился уже в сборнике, обогащенный деталями, с более глубокой разработкой характеров действующих лиц.В основу повести легли наблюдения писателя над жизнью железнодорожных рабочих за время его пребывания на станции Азиатская.
Габиден Мустафин — в прошлом токарь — ныне писатель, академик, автор ряда книг, получивших широкое признание всесоюзного читателя. Хорошо известен его роман «Караганда» о зарождении и становлении казахского пролетариата, о жизни карагандинских шахтеров. В «Избранное» включен также роман «Очевидец». Это история жизни самого писателя и в то же время история жизни его народа.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Марианна Викторовна Яблонская (1938—1980), известная драматическая актриса, была уроженкой Ленинграда. Там, в блокадном городе, прошло ее раннее детство. Там она окончила театральный институт, работала в театрах, написала первые рассказы. Ее проза по тематике — типичная проза сорокалетних, детьми переживших все ужасы войны, голода и послевоенной разрухи. Герои ее рассказов — ее ровесники, товарищи по двору, по школе, по театральной сцене. Ее прозе в большей мере свойствен драматизм, очевидно обусловленный нелегкими вехами биографии, блокадного детства.
Прижизненное издание для всех авторов. Среди авторов сборника: А. Ахматова, Вс. Рождественский, Ф. Сологуб, В. Ходасевич, Евг. Замятин, Мих. Зощенко, А. Ремизов, М. Шагинян, Вяч. Шишков, Г. Иванов, М. Кузмин, И. Одоевцева, Ник. Оцуп, Всев. Иванов, Ольга Форш и многие другие. Первое выступление М. Зощенко в печати.