Лога - [18]
— А и будем богаты — ей-богу, будем!..
Макар попробовал представить себя богатым как Трегубовы. Закрыв глаза, он видел в шахте груды золота, черпал его прямо ковшом и ссыпал в мешок. Откапывал золотой песок и видел — в углу что-то светит. Там — радий! Макар схватывал, катал в руках камень тяжелый, как свинец и чуть теплый… от него по забою лучился радужный свет, брызгал, разливался во все стороны… Как бы сбоку Макар смотрел на себя и видел свое лицо, освещенное бледнооранжевым светом, щегольски подкрученные усы. Видел на ногах высокие ботфорты с лаковыми подклейками, бархатную рубаху, вышитую фисташками, с густокровавым отливом в складках, суконный пиджак.
Рассказы отца будоражили молодого парня. Он чувствовал, как руки его крепнут, просят настоящей работы. Свесив голову в шахту, он кричал:
— Ну-ка, тятя, вылезай, я спущусь!
Иной раз Яков, отругиваясь, оставался в забое, а иной раз уступал сыну. Макар, ловко зацепив ногой за крюк, скрывался в квадратной дыре шахты. Яков, зазевавшись, не успевал вытаскивать и отсыпать бадью, и Макар кричал снизу:
— Давай!.. Пошел!
Вечерами он уходил в лес с ружьем.
Он поднимался на гору, шел сосновым бором и, взобравшись на самый высокий камень шихана, любовался беспредельным морем гор. Там он подолгу сидел, наблюдая, как за острыми грядами гор пряталось солнце на ночь, как догорали вечерние зори, и как притихал, засыпая, лес.
Какое-то звериное чутье появилось у него — он без троп, без дорог шел и находил любой лог, речонку, покос — любое место, где он побывал, хотя бы один раз.
Однажды Яков с Макаром и Полинарьей далеко ушли в лес по грузди. С утра погода была ясная, но с полудня заморочало, и пошел мелкий спорый дождь. Макар, смотря в помутневшее небо, предупредил:
— Айдате домой — до ниточки смокнем. Дождик-то настроился надолго.
— Ну, чего ты знаешь, — ответил Яков.
— И верно, отец, — сказала Полинарья, — ранний гость до обеда, поздний — до вечера.
— Ничего вы не знаете оба, так это, — маленькая перевалка, — пройдет.
Чем дальше они уходили в лес, тем больше было грибов, тем ниже спускалась «перевалка». Она то сыпала частым дождем, то спускалась к самой земле, и окутывала мелким бусом. В лесу стало темно, холодно и скучно. Намокшие деревья застыли недвижно, покрытые мокрой сединой, роняя крупные капли на землю.
Полинарья подоткнула юбки выше колен. Мокрая рубашка хлестала ее по красным озябшим ногам.
— Отец, тебе говорят, пойдем домой, заколела я!
— Да отвяжись ты. Не видишь, что и так домой идем.
Макар с удивлением посмотрел на отца. Яков твердо шел вперед, спускаясь с горы ниже и ниже. Лес становился выше, массивней и гуще… Макар спросил:
— Ты, тятя, куда пошел?..
— Куда?.. Домой!
— Неладно.
— Ну, чего ты знаешь!
— Вижу, что дальше в лес пошли.
— Как бы не так!
Яков упрямо прибавил шагу.
— Отец, на самом деле, куда тебя черти-то несут?! — выругалась Полинарья.
— Не черти несут, а сам иду, домой пошел.
Полинарья покорно шла вслед за Яковом, а Макара стало забавлять упрямство отца, который деловито рассуждал:
— Вот с этой горы спустимся и прямо к Золотаревке выйдем, а потом поднимемся на Лиственную гору, с нее спустимся — и тут…
Вдали побрякивало ботало.
— Отец, спросить надо, ладно ли идем?
— Кого?
— А вот тут, кажется, народ есть. Ишь, лошадь ходит, слышишь ботало-то.
— Ну, слышу… Ступай сама и спрашивай.
— И спрашивать нечего, — сказал Макар, — я говорю, что идем неладно.
— Вы меня с толку сбиваете только.
Спросить в лесу дорогу — было не в характере- Якова. Он считал, что позорно плутать приисковому человеку. Но он уже начал сомневаться, — правильно ли они идут. Место казалось незнакомым и диким. Он взглянул на небо, но там и просвета не было, — все оно было обложено косматыми тучами. Вышли на широкую лужайку, где ходила пегая лошадь. У сосновой опушки стояла телега. Укрывшись половиком, под телегой лежал смуглый, крепкий подросток.
— Мир на стану-у! — сказал Яков.
Спрашивать мальчишку Якову не хотелось. Он потоптался на одном месте, обводя глазами елань.
— Ну, чего ты! — сказала Полинарья. — Зачем пришел, спрашивай!
Скоробогатов упрямо засопел.
— Как бык упрям! — сказала Полинарья и обратилась к подростку: — Ладно ли мы идем к Тихой?
— Ой нет, что вы, тут же скоро Шумиха будет.
— Как же так? — растерянно проговорил Яков.
— Обратно надо, Яков Елизарыч!
— А ты разве знаешь меня?
— На вот! Забыли?.. По соседству старались… Малышенко я…
— Малышенко?!. Это уже Не Мишунька ли?..
— Он.
— Какой парень выправился.
Макар взглянул на Мишку, вспомнил Ваню и лягушек, которых глушил тогда Мишка.
— Ну, брат, я совсем осовел, что и людей не узнаю, — пробормотал Яков.
— Осовеешь… Растряслась погода-то!
_ Уж и верно. Ты что, страдовать приехал?
_ Да, косить приехали! Да вишь, балаган зимой
сожгли, охотники, что ли? Важнецкий балаган был!
— Пакостник народ. Ну, до увидания!..
— Прощай, Яков Елизарыч. Валяй вот так, через гору наоборот. К Золотаревке выйдешь, а там рукой подать.
«Как большой рассуждает», — подумал Яков.
— Что не правду я говорил тебе, — сказал Макар, когда они отошли от Малышенка, — пойдемте-ка, я вас доведу.
— Ой, ты, поводырь несходный! Больно скоро навострился по лесу-то ходить.
Над романом «Ольга Ермолаева» писатель работал на протяжении почти всей своей литературной жизни. Первый вариант романа начат им был в первой половине 20-х годов. В основу его были положены воспоминания о судьбе двоюродной сестры писателя — Е. Е. Туртаевой.Первый вариант назывался «Лиза Ермолаева», второй — «Оленька Полозова», третий—«Жизнь Ольги Ермолаевой».Писатель стремился создать образ новой женщины, героини социалистических пятилеток, первой женщины-многостаночницы. Последнюю редакцию романа писатель закончил незадолго до смерти[1].Впервые «Ольга Ермолаева» была напечатана в Свердлгизе в 1940 году, затем в трехтомном собрании сочинений в 1948 году, потом в Молотове и Челябинске (1949—1950 гг.).
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Под названием «В лесу» в 1937 году был издан сборник охотничьих рассказов Бондина в Свердловском областном издательстве.Еще в начале 20-х годов писатель опубликовал в областной печати несколько своих охотничьих рассказов («Заяц», «Форель», «Медвежья шалость»).В 1937 году он подготовил книгу для детей под заголовком «В лесу».Книга эта явилась итогом личных впечатлений автора, встреч с уральскими рыбаками и охотниками. Он сам был страстным охотником и рыболовом. Около станции Анатольевская находилась его постоянная охотничья резиденция — шалаш в сосновом бору.
Повесть «Матвей Коренистов» — третья повесть из ранних произведений Алексея Бондина. Писатель работал над ней с 1928 по 1934 год. В 1935 году она вышла в Свердловском областном издательстве вместе с повестью «Уходящее» в сборнике с этим заголовком.Первоначальной редакцией «Матвея Коренистова», развернутой впоследствии в крупное произведение, был рассказ «Стрелочник», напечатанный в журнале «Товарищ Терентий» № 21, 1924 год.Следующий вариант повести назывался «Две сестры».Окончательный вариант появился уже в сборнике, обогащенный деталями, с более глубокой разработкой характеров действующих лиц.В основу повести легли наблюдения писателя над жизнью железнодорожных рабочих за время его пребывания на станции Азиатская.
Действие романа Анатолия Яброва, писателя из Новокузнецка, охватывает период от последних предреволюционных годов до конца 60-х. В центре произведения — образ Евлании Пыжовой, образ сложный, противоречивый. Повествуя о полной драматизма жизни, исследуя психологию героини, автор показывает, как влияет на судьбу этой женщины ее индивидуализм, сколько зла приносит он и ей самой, и окружающим. А. Ябров ярко воссоздает трудовую атмосферу 30-х — 40-х годов — эпохи больших строек, стахановского движения, героизма и самоотверженности работников тыла в период Великой Отечественной.
В книгу Семена Гехта вошли рассказы и повесть «Пароход идет в Яффу и обратно» (1936) — произведения, наиболее ярко представляющие этого писателя одесской школы. Пристальное внимание к происходящему, верность еврейской теме, драматические события жизни самого Гехта нашли отражение в его творчестве.
Марианна Викторовна Яблонская (1938—1980), известная драматическая актриса, была уроженкой Ленинграда. Там, в блокадном городе, прошло ее раннее детство. Там она окончила театральный институт, работала в театрах, написала первые рассказы. Ее проза по тематике — типичная проза сорокалетних, детьми переживших все ужасы войны, голода и послевоенной разрухи. Герои ее рассказов — ее ровесники, товарищи по двору, по школе, по театральной сцене. Ее прозе в большей мере свойствен драматизм, очевидно обусловленный нелегкими вехами биографии, блокадного детства.
Прижизненное издание для всех авторов. Среди авторов сборника: А. Ахматова, Вс. Рождественский, Ф. Сологуб, В. Ходасевич, Евг. Замятин, Мих. Зощенко, А. Ремизов, М. Шагинян, Вяч. Шишков, Г. Иванов, М. Кузмин, И. Одоевцева, Ник. Оцуп, Всев. Иванов, Ольга Форш и многие другие. Первое выступление М. Зощенко в печати.