Лодки уходят в шторм - [150]

— Ты сиди, сиди, — успокаивал его Бочарников. — У меня на полковников рука легкая. Продырявлю ему черепушку, как Аветисову. Мне терять нечего, я из покойников воскрес.

— Ай Мустафа-гардаш, — кипятился Гусейнали, — что сидишь раздумываешь? Прикажи поднять отряды! Камня на камне не оставим от казармы. В конце концов, наша власть или нет?

— Наша, Гусейнали, наша, теперь уже наша, и навсегда. — Кулиев говорил негромко, печально. — Мы много жертв принесли ради нее. Тимофей Ульянцев, Иван Коломийцев, сотни ленкоранцев и муганцев, а теперь еще и Бала Мамед… Горько терять друзей, особенно после победы… Наверное, мы тоже виноваты в гибели Балы Мамеда. Поспешили мы с тюрьмой. Я не должен был посылать на такое дело горячего, отчаянного Балу Мамеда… — Он долго молчал, опустив голову и теребя бородку. — Как видите, враг в слепой ярости цепляется за обломки своей власти. Нам еще придется дать бой бандам Шахверана, Рамазанова и прочих. Поэтому надо беречь силы. А гарнизон мы заставим сложить оружие! Без лишней горячности и кровопролития.

В этот же день Кулиев зашел на почту и отправил в Каку, в Азревком, телеграмму с просьбой о помощи. Ответ пришел незамедлительно: "Помощь будет".

Весть об убийстве легендарного сына гор Палы Мамеда с быстротой молнии облетела город, всполошила его.

Казармы раскололись надвое. Аскеры собрались на стихийный митинг, клеймили позором офицеров и аскеров, стрелявших в Валу Мамеда. Начались перебранки и стычки, вот-вот обе стороны схватятся за оружие. Многие аскеры из местных просто-напросто ушли из казарм, прихватив винтовки.

К вечеру город притих и затаился, но не спали ревкомовцы, ожидая новых провокаций со стороны мусаватистов.

На следующий день Талышинский встретился с Нахичеванским, и они подписали акт о передаче власти ревкому.

В типографии на обороте билетов займа Мугани достоинством в двадцать пять рублей, подготовленных краевой управой, но так и не реализованных, спешно напечатали воззвание ревкома, которое извещало "товарищей и граждан" о провозглашении Советской власти в Азербайджане и образовании в Ленкорани Военно-революционного комитета.

"До созыва съезда, — говорилось в воззвании, — верховная власть в уезде и городе сосредоточена в руках ВРК, исполнительным органом является представитель прежней власти, которым своевременно получено приказание не саботировать распоряжений новой власти, а относиться сугубо бережно к представителям ревкома".

Создалось временное двоевластие. Бывший особоуполномоченный по-прежнему сидел в Ханском дворце, во всех учреждениях оставались на своих местах верные мусавату чиновники, оставался гарнизон. Больше того, город наводнили мусаватские офицеры, бежавшие из Баку от Красной Армии. Пароходами, фаэтонами устремились в Ленкорань "бывшие", бегущие от совдепии.

Положение в городе оставалось крайне напряженным.

И все-таки Первого мая ревком провел демонстрацию. По улицам города прошли партизанские отряды. На поляне состоялся большой митинг, играла музыка.

— Корабли! Корабли! — с криком бежали мальчишки по улицам.

Но Михайловской в сторону морагентства спешили горожане. Широким шагом протопали аскеры Ширванского полка во главе с полковником Гусейнзаде. Впереди несли трехцветный российский государственный флаг. За полком прогромыхали пушки.

— А ну, Серега, глянь-ка, что там происходит, — бросил Беккер, занятый починкой сапога.

На улице Сергей столкнулся с Ахундовым и Салманом, у которого под мышкой был большой красный сверток.

— Червон, Красный Флот пришел! — радостно известил Салман.

Ахундов приоткрыл дверь, кликнул Беккера:

— Федя, выходи, пошли корабли встречать! — А потом крикнул приятелям: — А вы, ребята, как приготовите флаги, — туда же, бегом!

Салман и Сергей моментально принялись за дело. Разрезали полотнище на две равные части, развели зубной порошок со столярным клеем и принялись писать, Салман — по-азербайджански, Сергей — по-русски: "Да здравствует Советский Азербайджан!" Потом отодрали от забора две длинные жердины, приколотили к ним полотнища и вышли на улицу. По пути к ним присоединялись горожане, и шествие росло.

На углу Михайловской аскер-часовой с винтовкой наперевес преградил им путь, приказал убрать красные флаги. Ребята вступили в перебранку с ним. Тут подошла группа аскеров, приятелей Салмана. Они отобрали у часового винтовку и двинулись вперед, к морю.

Флагман Волжско-Каспийской военной флотилии "Карл Либкнехт" бросил якорь на ленкоранском рейде. На некотором расстоянии от него остановились миноносцы "Расторопный" и "Деятельный", а также транспорт с батальоном моряков-десантников, которым командовал Иван Кожанов. "Расторопный" привел на буксире большой нефтеналивной пароход "Галилей". Краснофлотцы задержали его на параллели устья Куры. На "Галилее" оказалось несколько английских офицеров, сопровождавших тюки с документами различных британских миссий и представительств, которые они тайком вывезли из Баку, спеша к своим в Эн-зели.

Командующий флотилией Федор Раскольников, его жена, отважный политкомиссар Лариса Рейснер, член Азревкома Абид Алимов и командир "Карла Либкнехта" Андрей Синицын с мостика разглядывали в бинокли берег. Они видели трехцветный флаг, стволы пушек, обращенных в море, шпалеры солдат, до них долетали звуки духового оркестра, исполнявшего "Марш славянки". Командующий был озадачен: если войска выстроены для встречи, то почему с пушками и царским флагом? Какую команду подать: "Боевая тревога!" или "Поднять флаги расцвечивания!"?