Лодки уходят в шторм - [140]

Забыв о письме Нариманова, натолкнувшем его на эти грустные воспоминания, Усуббеков вытащил из ящика стола папку с надписью: "Переписка Азербайджанского правительства по поводу претензий Добровольческой армии на флот в Каспийском море" — и принялся листать документы.

Вот приказ Деникина от 2 сентября 1919 года:

"Вследствие ухода англичан из Каспийского моря приказываю осуществить контроль над судоходством в пределах Каспийского моря средствами вооруженных сил на юге России".

Следующий документ от 21 сентября:

"…Морское управление при Главнокомандующем Вооруженными Силами юга России считает необходимым объявить… что оно не может допустить в Каспийском море Азербайджанского военного флота и плавания торговых кораблей под каким-либо флагом, кроме русского".

"Какая наглость!" — всплеснул руками Усуббеков, словно только что получил это заявление.

Правительство не ограничилось нотами протеста, оно приняло более действенные меры: приказало укрепить свой "флот", состоявший из двух канонерских лодок "Карс" и "Ардаган" и вооруженных пароходов "Греция" и "Пушкин", выписало из Турции морских офицеров, запретило кораблям деникинского флота заходить в Бакинский порт, пользоваться его доками.

Деникин, конечно, взбеленился. 19-го ноября он приказал установить блокаду всего побережья Азербайджана и запретил ввоз каких бы то ни было грузов в его порты из российских портов Каспийского моря. Командующему флотом Сергееву приказали разработать на кампанию двадцатого года план высадки десанта для захвата Баку.

Это донесение агентов очень встревожило Усуббекова. Но вот совсем недавно те же агенты сообщили, что дела Деникина плохи: Красная Армия успешно наступает на Петровск, и Деникин прислал из Тихорецкой вице-адмиралу Герасимову такое письмо:

"…В случае захвата Петровска флоту надлежит перейти в Баку, предварительно уведомив правительство Азербайджана, что этот акт не преследует никаких агрессивных целей в отношении Азербайджана, а преследует единственную задачу сохранения флота для продолжения борьбы с большевиками на Каспийском море".

Впервые прочитав это письмо, Усуббеков решительно заявил: "Ни за что! Не впускать!" Теперь же Усуббеков усомнился в правильности своего решения: "А может быть, разрешить? Все-таки его флот так много сделал для борьбы с большевиками. А то ведь что происходит! Пока мы цапаемся с Деникиным, хозяевами моря фактически стали большевики. Вот, пожалуйста, начальник штаба деникинского флота доносит: "Установлено, что в Астрахань почти беспрерывно идет морем подвоз с юга муки и топлива. За последние три недели, например, доставлено около пятисот пудов бензина, которого там совершенно не имелось". Ясное дело, бензин — из Баку, а мука — с Мугани. И там большевики опять подымают голову. Только сегодня военный министр Мехмандаров принес ему секретное донесение адъютанта Ленкоранского гарнизона прапорщика Гашимова: "Среди населения в связи с последними успехами большевиков наблюдается усиление большевистской организации, очагом которой является: Привольное, Григорьевка, Отрубинцы и др…" Что это за губернаторы, и Тлехас, и Нахичеванский! Брали бы пример с Норриса. Как он говорил? "Моя задача — это не выпустить красных в Каспийское море и не допустить подвоза нефти в Астрахань". Да, англичане умеют блокировать, — с завистью подумал Усуббеков. — А как они поддерживают Деникина! — Он порылся в папке и прочел донесение о выступлении представителя английской миссии при Деникине полковника Роуландсона: "Вы не должны думать, что Англия вывела свои войска из Тифлиса и Баку, потому что она против Деникина. Англия помогает Деникину снарядами, танками, аэропланами, пулеметами и будет помогать до исполнения Деникиным его цели — уничтожения большевизма…" А мы отказали в помощи деникинскому флоту, — обеспокоился Усуббеков. — Как посмотрят на это цивилизованные страны Европы? Конечно, надо разрешить. Сегодня же поговорю с Мехмандаровым…" И тут взгляд Усуббекова снова упал на письмо Нариманова:

"…если бы вы были уверены в том, что Деникин так же оставит вас в покое, как Англия, только чтобы не иметь связи с Советской Россией, то вы хлебом-солью встретили бы этого негодяя…"

Усуббеков швырнул письмо на стол: "Ошибаетесь, Нариманбек! Я верой и правдой служу своей нации и исламской религии. Ни белых, ни красных русских не пущу в Баку! — Он схватил со стола газету "Новый мир" и потряс ею. — А с этими я еще посчитаюсь; Сегодня же прикажу Тлехасу опечатать типографию и арестовать типографских рабочих, осмелившихся набрать и напечатать такую гадость! Посмотрим, кто через чей труп перешагнет! Ну, а если… если… тогда прикажу поджечь промысла! Пусть горит Баку…" Усуббеков распалился от гнева, в горле пересохло. Нажал кнопку звонка.

— Чаю! — сердито бросил вбежавшему помощнику.

Помощник скоро вернулся с подносиком и поставил его на стол, прямо на письмо Нариманова, и Усуббеков увидел у края подноса две последние строки:

"… Так имейте же мужество сказать… мы сходим со сцены и да будет Советская власть в Азербайджане!"

— Нет, не будет! — ударил Усуббеков кулаком по столу.