Лодки уходят в шторм - [106]

— Вы что, Иван Осипович, шутите или как?

— Какие шутки, Федя! — с упрямым блеском в глазах ответил Коломийцев.

Он подозвал Руманова-Асхабадского, Германа, Тутина, и они вместе притащили на палубу несколько ящиков с патронами, установили на носу катера, накрыли брезентом — ни дать ни взять торпедный аппарат. Коломийцев расставил людей возле него и у пулемета, приказал Комову:

— Федя, полный вперед наперерез "Лизе". Просигналь капитану: "Стоп машина! Иначе торпедируем!"

Капитан "Лизы Соколовой" увидел мчащийся к нему "торпедный" катер с красным флагом на корме, прочел его требование и перевел ручку семафора на "стоп". У страха глаза велики. Капитан знал, что большевики создали на острове Сара военную базу и их вооруженные суда курсируют вдоль берега и в открытом море. Всего три часа назад радист "Лизы Соколовой" принял из района Ленкорани паническую радиограмму с парохода "Ленкоранец", шедшего очередным рейсом из Баку в Астару, о том, что за ним гонится большевистский пароход "Милютин". Потом связь внезапно оборвалась. Вероятно, подумал капитан, "Милютин" пустил "Ленкоранца" на дно. А что-то ждет его?

Завидев приближающийся катер, мусаватские офицеры мигом покинули палубу, а парни на баржах, наоборот, с любопытством столпились у бортов.

"Встреча" сбавила обороты, медленно подошла к пароходу, глухо стукнулась о его борт кранцами — автомобильными покрышками, гирляндой развешанными вдоль борта.

— Что вам угодно, господа? — перегнувшись с мостика, в рупор спросил капитан.

— С каким грузом идете? Оружие есть?

— Какое оружие? У меня имущество общества "Кавказ и Меркурий". Можете осмотреть, если желаете.

— А это тоже имущество "Меркурия"? — Коломийцев повел маузером в сторону барж.

— Я на службе, господа большевики. Выполняю долг моряка. Мне предписано буксировать баржи.

— Хорошо, капитан, я вас понимаю. Передайте господам офицерам, где они там, в трюме попрятались? Передайте им, что большевики не трогают тех, кто не воюет против них. И прикажите спустить две бочки мазута.

— У меня нет лишнего мазута.

— Долг моряка, капитан, помогать ближнему, если он терпит бедствие, — назидательно с усмешкой сказал Коломийцев. — Если хотите, мы вам заплатим.

— Я не торгую мазутом.

— В таком случае считайте, что мы реквизируем его.

— И дадите мне расписку для отчета? — усмехнулся капитан.

— Вот моя расписка! — Коломийцев потряс маузером. — Поторапливайтесь, иначе "Кавказ и Меркурий" останутся без "Лизы" и имущества!

— Хорошо, подчиняюсь грубой силе. Боцман, распорядитесь.

Загрохотала лебедка, на палубу катера опустили две железные бочки, и катер отвалил от парохода.

— Семь футов под килем, капитан!

Катер продолжал путь на юг.

Спустя некоторое время справа показались синие горы, резко очерченные заходящим солнцем. Потом на горизонте протянулась черная полоса дыма. Горела Ленкорань.

11

Недобрые предчувствия охватили Коломийцева при виде черного дыма над городом. Он взял бинокль и отчетливо увидел причал с облепившими его кулазами и баркасами, суетящуюся толпу на берегу: женщин, детей, красноармейцев. "Свой", — облегченно вздохнул он.

Катер по мелководью подошел к причалу. Оставив Руманова-Асхабадского при ценностях и грузе, Коломийцев протиснулся сквозь толпу и направился в Ханский дворец.

На Маячной площади он остановился перед могилой Ульянцева, грустно покачал головой: "Вот как суждено было нам встретиться…"

В кабинете Наумова находились Орлов, Лидак и Агаев. Они слушали рассказ Сергея о трагедии Привольного.

При виде Коломийцева Агаев радостно вскочил с места:

— Ай дад-бидад Ардебиль! Агаи Вания?

Они обнялись и заговорили на фарси:

— Каким ветром занесло?

— Попутным. Еду в Персию.

— Опять?

— На этот раз я хорошо подкован. Ну, а что у вас, как тут дела?

— Хуже некуда, — махнул рукой Агаев.

Коломийцев почувствовал на себе любопытные взгляды присутствующих и поспешил представиться.

Узнав, что перед ними человек из Москвы, люди обрадовались, крепко пожали его руку, почувствовали облегчение, будто он специально прислан к ним на помощь, стали рассказывать ему о трагическом положении Ленкорани, говорили, как им трудно без поддержки Москвы и Астрахани.

— Там тоже не легко, — признался Коломийцев. — Но кое-что Сергей Миронович прислал. Мы привезли гранаты, патроны, обмундирование, хинин… Хорошо бы, несмотря на сложность обстановки, провести городской актив, познакомить коммунистов с ленинским письмом, обсудить текущие дела. Я думаю, это мобилизует людей.

Предложение Коломийцева одобрили и тут же поручили политкомиссару Реввоенсовета Лидаку и секретарю горкома партии Канделаки заняться подготовкой актива.

Договорившись о разгрузке "Встречи", Коломийцев вместе с Агаевым вышли из кабинета.

— Бахрам, я хотел бы положить цветы на могилу Ульянцева, — сказал Коломийцев.

— Цветы? Сейчас достанем, — ответил Агаев и посмотрел по сторонам, увидел Сергея, вышедшего из кабинета вслед за ними, подозвал его и послал за цветами.

На улице, ожидая возвращения Сергея, Агаев рассказал Коломийцеву подробности гибели Ульянцева.

Сергей вернулся очень скоро с большим букетом чайных роз. Коломийцев похвалил его за расторопность, и они втроем пошли на Маячную площадь.