Лодка за краем мира - [66]

Вспомнились его повествования о море, штормах, кораблекрушениях. Маленькому Максу представлялось тогда, что дед и вправду пережил все эти приключения, и ему очень хотелось походить на него. Он тоже будет таким же смелым, он не испугается ни ветра, ни бури. Воображение словно из глубины детских воспоминаний вытолкнуло сцену: он идет по качающей деревянной палубе, и волны кидают суденышко, грозя смыть его за борт.

Перед мысленным взором промелькнули еще какие-то яркие картинки – старые здания каменного порта, сложенный из больших, глыб оранжевого песчаника. Пирсы, окруженные лесом мачт больших и малых кораблей. Важные пузатые пароходы, вползающие в бухту, испускающие за собой маслянистый дым. И он сам стоит на борту яхты, летящей над волной. Удивительная легкость наполняет его тело, он хватается за снасти, нависнув почти на водой, словно птица, подставив грудь ласковому полуденному бризу. Его наслаждение прерывает гудок проходящего совсем близко военного корабля с круглыми оружейными башенками, зализанными обводами палуб и узкими бойницами командной рубки. Готическими золотыми буквами неизвестного, но отчего-то понятного языка выведена надпись на борту – Ночной Барс, Утликан.

– Утликан, утликан – какое странное слово, похожее звучанием на зов одинокого животного в холоде полярной ночи. Сознание проясняется, переходя границу между видением и реальностью. Перед глазами всплывает лицо белобрысого – на этот раз улыбающегося и одобрительно качающего головой.

* * *

Сквозь остатки сна он почувствовал теплое и влажное прикосновение на своей щеке.

– Милый, ты уснул прямо тут, в кресле. Просыпайся, соня! – На подлокотнике кресла, обняв его за плечо, сидела полуобнаженная Эмма, в одной лишь почти прозрачной накидке. Словно котенок, она потерлась носиком о его щеку и залепетала что-то ласковое и совсем-совсем не важное, но такое милое.

– Подожди минутку, Эмма, – он отстранился от ее поцелуя, сжал пальцами виски, мучительно стараясь поймать ускользающие остатки сна. Но мираж убегал из памяти, не оставляя следа.

– Что такое, что-то случилось? Может быть, ты заболел? Ты себя хорошо чувствуешь?

– Нет, нет, не волнуйся, все в порядке. не переживай за меня это иногда бывает, – словно стараясь уйти от неприятного вопроса, он прикрыл лицо руками.

– Скажи, что же случилось, в конце концов? Тебе приснился кошмар, да? – на ее губах скользит озабоченность.

– Ты помнишь, ты ездила в Обвальден фотографировать, когда мы познакомились? Можно я посмотрю фотографии? Мне надо кое-что вспомнить.

– Но, Макс, ведь я же тебе сказала – весь мой архив пропал! Я же вчера тебе весь вечер об этом толковала! Ты что, не слушал? – девушка, надув губы, с недоумением и досадой приложила пальчик к щеке.

– Ну, я подумал, может, что-то осталось? – неуверенно предположил Макс. Он всегда терялся, когда девушки так на него – непонятно, то ли и вправду обиделась, то ли делает вид. К счастью, она тут же весело улыбнулась.

– Я попробую поискать, если ты хочешь. А ты пока сделаешь мне кофе? – она игриво посмотрела на Макса. – Я вернусь минут через десять, надеюсь ты не опоздаешь к этому моменту.

– Слушаюсь, моя королева!

Эмма засмеялась и упорхнула по лестнице.

"Strangers in the night…", – тихо заиграла знакомая телефонная мелодия.

– Кому еще не спится с утра пораньше! – тихо выругался молодой человек. Номер был ему незнаком.

– Доброе утро, Макс, – послышалось в трубке. – Прошу прощения за ранний звонок, но моё дело не терпит ни минуты отлагательства. Это Йохан, из университета.

Макс смолчал, удивленный бесцеремонностью вторжения, смутился, не зная как прекратить неприятный разговор. Ученый на том конце провода, впрочем, воспринял замешательство как должное и продолжил:

– Я надеюсь, Вы не в обиде на меня, мы с Вами расстались не очень… в согласии… Да, я очень сожалею, если погорячился. Но Вы должны меня понять! Это же было совершенно, совершенно необходимо…

– С добрым утром, Йохан, что Вам угодно?

– Я не хотел вас беспокоить, но чрезвычайные обстоятельства вынуждают меня, простите ради Бога!

Разговаривать со взбалмошным ученым не хотелось.

– Йохан, я немного занят сейчас, Вы не могли бы мне перезвонить завтра, скажем завтра вечером.

– О, нет, – в интонации Йохана появилось легкое подвывание. – Ради всего святого, Макс, случилось совершенно экстраординарное происшествие. Никто кроме Вас не сможет помочь, только Вы, – голос на другой стороне провода был неровен и крайне взволнован.

– Хмм…, – Макс замялся, не зная, что ответить, – а что там у Вас произошло?

– Все данные касающейся исследований вашей пирамидки полностью пропали с лабораторного сервера! Абсолютно все химические, радионуклидные, спектральные, даже данные бактериального смыва и фотографии с электронного микроскопа. Все исчезло, Вы понимаете, все! Все бумаги и все отпечатки! Все, что было!

Макс оторопело уставился на стену. Они добрались до Йохана? Между тем, возбужденный голос в трубке не останавливался:

– Макс, я бы очень хотел попросить Вас, – Вы не могли бы одолжить мне ее хотя бы на сутки. Клянусь, никаких больше недоразумений! Я ее Вам сразу верну! Это очень важно для науки, для будущего человечества! Я не могу простить себе… Вы даже не подозреваете, как это важно!