Лодка - [220]
Бомбардировщик разваливается на части в воздухе. Обломки крыльев падают вниз. Хвост с грохотом обрушивается позади бункера. Из-за пыли и дыма я едва могу дышать. Размахивая руками, я добираюсь до бетонной стены, протискиваюсь через щель приотворенной двери бункера, спотыкаюсь об кого-то, растянувшегося на полу, ударяюсь лбом, откатываюсь в сторону.
Грохот орудий звучит глуше. Я провожу рукой по лбу и вовсе не удивляюсь, ощутив липкую кровь. Человек рядом со мной стонет, схватившись за живот. Когда мои глаза привыкают к полутьме, я узнаю его: серая промасленная одежда — должно быть, кто-то с нашей лодки — Зейтлер.
Кто-то подхватывает меня под руки сзади и старается помочь мне подняться на ноги.
— Со мной все в порядке, спасибо!
Я стою, пошатываясь, с помутившимися глазами, все еще поддерживаемый человеком сзади. Зрение проясняется. Я могу самостоятельно держаться на ногах. И вдруг раздается оглушительный грохот, от которого почти лопаются мои барабанные перепонки. Весь бункер превращается в один сплошной, вибрирующий от удара барабан. Пол ходит подо мной ходуном. С крыши над первым заполненным водой доком — ближайшим, который я различаю — сыпятся огромные бетонные глыбы. Они падают в воду и на лодку, которая лежит у пирса. Внезапно сквозь отверстие в крыше бункера врывается ослепительный свет.
Свет! Я не верю своим глазам.
Дыра не меньше чем три на три метра. Остатки железного перекрытия с застрявшими в нем большими кусками бетона висят на том месте, где прежде была крыша. Перекрытие сдвигается с места, обрушивая вниз еще несколько бетонных плит.
Вода в доке продолжает плескаться о пирс. Бог мой, восемь метров сплошного бетона разнесены вдребезги! Такого прежде никогда не было. Слышны крики, команды. Внутри бункера начинается такая же беготня, как и снаружи.
Считалось, что крыши бункеров могут выдержать попадание любой бомбы.
Откуда вдруг столько пара?
Снаружи не стихает ожесточенная пальба и раскаты грома, словно где-то вдалеке разыгрался сильный шторм.
Оседает огромное облако пыли. Мой язык ощущает его удушливый меховой вкус. Воздуха больше не осталось. Меня сотрясает кашель. Мне приходится прислониться к стене, упершись лбом в руку.
Воздух! Единственное, что мне нужно — воздух! Я задыхаюсь. Я продираюсь назад, к бронированной двери сквозь сплошную стену из людей, отшвыриваю в сторону двух рабочих верфи, которые оказались у меня на пути, и протискиваюсь сквозь узкое отверстие. Ничего не видно, лишь черный, маслянистый дым: кто-то сможет записать на свой счет попадание в танкер с горючим.
Я ошибся: вся гавань в огне. Только портовые краны недвижимо встают из густых клубов дыма. Слышен громкий треск и непрерывный вой паровой сирены.
Я смотрю направо, в сторону шлюза. Там небо чище. Я вижу развороченные крыши складов, дома, превращенные бомбежкой в кучи щебня. Гнутая проволока и рваные полосы железа цепляются за ноги. Я едва не сваливаюсь в воронку, которую не заметил из-за дыма. Раненый человек с совершенно сумасшедшими глазами подимается с земли, хватаясь за меня. Отовсюду доносятся стоны и плач. Вокруг, скрытые пылью и дымом, должны быть еще сотни таких, как он.
Лодка! Что с лодкой?
Порыв ветра поднимает дымовой занавес. Я пробираюсь сквозь завязанные в узел рельсы, огибаю два мертвых тела, пробегаю мимо груды железа, окрашенного в красный цвет. Куча дымящихся камней сползает в воду передо мной. Боже, ведь это был пирс! А лодка? Где она? Вдруг я вижу стальную плиту, торчащую из воды подобно лемеху гиганского плуга — но к ней почему-то прикреплена страховочная сетка. Нос лодки! В воде плавают деревянные обломки. В воде? Да это ведь мазут. А черные фигуры, двигающиеся в нем: три — четыре — еще и еще — это все люди. Эти странные водные жители, барахтающиеся посреди всплывающих пузырей воздуха — люди с нашей лодки. А Старик? Что случилось с ним? По сцене струится полотно налетевшего дыма. За моей спиной раздаются крики: в мою сторону направляется длинная, неровная вереница солдат и докеров. Появляются два грузовика. Непрерывно гудя, они несутся на меня, огибая воронки в бешеном слаломе.
А потом из-за дыма я вижу Старика, истекающего кровью. Его свитер и рубашка порваны в клочья. Его всегда прищуренные глаза теперь широко раскрыты. Почти одновременно мы падаем друг перед другом на колени, сплетя руки, опирающиеся о каменное крошево, словно два борца сумо, стоящие лицом к лицу. Старик открывает рот, словно хочет закричать. Но из его губ вырывается лишь струя крови.
Весна 1944. Патрули немецких подводных лодок давно уже стали самоубийственной миссией. Гитлеровский Рейх вот-вот рухнет. U-96 вновь спасается. Для командира это был последний военный патруль: флотилия остается в Бресте. Военный корреспондент Букхайм должен сойти на берег и прибыть в Берлин.Эта поездка является началом сумасшедшей одиссеи через войну и мир, каждый день в разрушении и смерти.
В романе Лотара-Гюнтера Буххайма рассказывается о боевом походе немецкой подводной лодки во времена второй мировой войны. Люди по воле судьбы и времени поставлены в ситуацию, когда необходимо убивать, чтобы жить, — вот основная мысль книги. Это жесткое и динамичное произведение, в котором каждый персонаж — Личность с большой буквы. Автор в мельчайших подробностях показывает боевые будни подводников, обыденность смерти на войне, реалистично воссоздает гнетущую атмосферу подлодки.
Это не просто завершение мировых бестселлеров «Подлодка» и «Крепость» знаменитого автора Лотара-Гюнтера Буххайма, а прощание наших героев с вечным морем, кораблями, которых уже нет, и мужчинами, дни которых больше не вернутся.Два человека еще раз отправляются в совместный путь: Лотар-Гюнтер Буххайм и «Старик», командир подводной лодки U-96, на которой служил Буххайм. На борту атомохода «Отто Ган», самого абсурдного немецкого корабля послевоенного времени, они плывут из Роттердама в Дурбан. Бесконечное число вопросов остаются открытыми, для ответов на них, оба знают это, остается мало времени.
В книге представлена серия биографий декабристов-естествоиспытателей, которые внесли выдающийся вклад в изучение многих регионов земного шара. Уникальные архивные документы позволили авторам воссоздать образы Г. С. Батенькова, М. К. Кюхельбекера, Д. И. Завалишина, В. П. Романова, Н. А. Бестужева, показать их исследования в Арктике, Северной и Южной Америке, Западной Европе, Сибири, Австралии. Подробно рассказано об участии К. П. Торсона в открытии Антарктиды и многих островов в экваториальной зоне Тихого океана. Большое значение для развития естествознания имели также труды декабристов В.
«Вельшингер, достойный представитель новейшей исторической школы во Франции, под заглавием „Le Maréchal Ney“, напечатал документальную историю крупного политического процесса, который был затеян правительством Людовика XVIII против маршала неё, герцога Московского, и в 1815 году окончился, как не безызвестно, присуждением маршала к расстрелянию. История эта в изложении Вельшингера основана на протоколах военного совета и французской палаты пэров, на письмах осужденного и его жены…».
Двадцать первый том Полного собрания сочинений В. И. Ленина содержит произведения, написанные в декабре 1911 – июле 1912 года, в период дальнейшего подъема революционного движения.
Издание посвящено памяти псаломщика Федора Юзефовина, убитого в 1863 году польскими повстанцами. В нем подробно описаны обстоятельства его гибели, а также история о том, как памятный крест, поставленный Юзефовину в 1911 году, во время польской оккупации Западной Белоруссии был демонтирован и установлен на могиле повстанцев.Издание рассчитано на широкий круг читателей, интересующихся историей Беларуси.
Это самое необычное путешествие в мир Антуана де Сент-Экзюпери, которое когда-либо вам выпадало. Оно позволит вам вместе с автором «Маленького принца» пройти все 9 этапов его духовного перерождения – от осознания самого себя до двери в вечность, следуя двумя параллельными путями – «внешним» и «внутренним».«Внешний» путь проведет вас след в след по всем маршрутам пилота, беззаветно влюбленного в небо и едва не лишенного этой страсти; авантюриста-первооткрывателя, человека долга и чести. Путь «внутренний» отправит во вселенную страстей и испытаний величайшего романтика-гуманиста ХХ века, философа, проверявшего все свои выкладки прежде всего на себе.«Творчество Сент-Экзюпери не похоже на романы или истории – расплывчато-поэтические, но по сути пустые.
Евгений Львович Шварц, которому исполнилось бы в октябре 1966 года семьдесят лет, был художником во многих отношениях единственным в своем роде.Больше всего он писал для театра, он был удивительным мастером слова, истинно поэтического, неповторимого в своей жизненной наполненности. Бывают в литературе слова, которые сгибаются под грузом вложенного в них смысла; слова у Шварца, как бы много они ни значили, всегда стройны, звонки, молоды, как будто им ничего не стоит делать свое трудное дело.Он писал и для взрослых, и для детей.