Лоцман - [4]

— В крайнем случае, нам придется воспользоваться штормтрапом, — сказал Барнстейбл, бросая взгляд на крутой склон, — но это отнюдь не означает, что наверху, когда мы влезем туда, нас примут с распростертыми объятиями.

— Мы под защитой пушек фрегата, — возразил юноша, — и вам следует помнить, сэр, что три весла и выстрел, повторенный на катере, вызовут залп этих пушек.

— Да, на нашу собственную голову! Никогда не будьте таким дураком, мой милый, чтобы доверять дальней пальбе. От нее много дыма и грохота, но это весьма несовершенный способ швырять чугун. В таком деле, как наше, я скорее предпочту положиться на Тома Коффина[9] с его гарпуном, чем на лучший залп, когда-либо прогремевший со всех трех палуб девяностопушечного корабля. А ну, мистер Коффин, соберись-ка с силами и погуляй по этой terra firma![10]

Моряк, носивший такое страшное имя, медленно поднялся с места рулевого вельбота и, казалось, рос в воздухе, распрямляя все сгибы своего тела. Когда он выпрямился окончательно, рост его составил около шести футов и примерно столько же дюймов, однако в вертикальном положении он сильно сутулился, потому что привык жить в низких корабельных помещениях. Фигура его отличалась угловатостью, так как сложен он был нескладно, но огромные жилистые руки свидетельствовали о гигантской силе. Островерхая шерстяная шапочка придавала грубым и резким чертам его лица, окаймленного черными бакенбардами с пробивавшейся кое-где сединой, какую-то своеобразную торжественность и степенность. Одной рукой он инстинктивно прижимал к себе сверкавший гарпун. Нижний конец его Том упер в землю, когда, подчиняясь приказу командира, покинул шлюпку, где, принимая во внимание его огромный рост, занимал удивительно мало места.

Как только капитан Барнстейбл получил это подкрепление, он дал матросам, оставшимся в вельботе, несколько указаний о том, какие меры предосторожности следовало принять, и стал с трудом карабкаться на скалу. Несмотря на природную смелость, из попыток Барнстейбла ничего бы не вышло, если бы ему время от времени не помогал рулевой. Невероятная сила и огромная длина рук и ног облегчали Тому задачу, неразрешимую для большинства смертных. Уже находясь в нескольких футах от вершины, они воспользовались выступом скалы, чтобы передохнуть и посоветоваться о дальнейших действиях.

— Неважное здесь место для отступления, если мы натолкнемся на неприятеля, — заметил Барнстейбл. — Где нам искать этого лоцмана, мистер Мерри, и как узнать его? И почему вы уверены, что он не предаст нас?

— Вопрос, который вы должны ему задать, вы прочтете на этом клочке бумаги, — ответил юноша, протягивая Барнстейблу записку со словами пароля. — Мы указали на скалу вон на том мысу, но он, наверное, видел наш вельбот и направится за нами сюда. Что же касается ваших подозрений, то капитан Мансон, по-видимому, доверяет ему, ибо он усиленно разыскивает его, с тех пор как мы приблизились к берегу.

— Да, — пробормотал лейтенант, — а теперь, когда мы уже на берегу, усиленно разыскивать его должен я. Не нравится мне такое плавание, когда приходится вплотную жаться к берегу, и не очень-то я доверяю перебежчикам. А ты что думаешь об этом, мистер Коффин?

Старый моряк, услышав свое имя, бросил на командира суровый взгляд и столь же сурово ответил:

— Дайте мне морской простор, сэр, да хорошие паруса, и не нужны мне никакие лоцманы! Я родился на борту судна, возившего табак, и по сей день, если мне нужна земля, то разве какой-нибудь островок, где можно было бы выращивать овощи да вялить рыбу. От одного вида земли у меня, ей-богу, тревожно на душе, пока не подует ветер прямо от берега.

— Ах, Том, какой ты разумный малый! — не то шутливо, не то серьезно сказал Барнстейбл. — Однако нам пора двигаться дальше. Солнце уже садится, и боже упаси нас оставаться тут на якоре всю ночь!

Схватившись рукой за выступ скалы над головой, Барнстейбл мощным рывком поднялся выше и, сделав два-три отчаянных прыжка, очутился на вершине утеса. Рулевой неторопливо подсадил гардемарина после офицера и наконец с осторожностью, но без больших усилий взобрался наверх и сам.

Когда наши смельчаки вступили на ровную землю над утесами и начали с любопытством оглядываться, они увидели вспаханные поля, размежеванные, как обычно, изгородями и заборами. На целую милю вокруг не было видно ни одного человеческого жилья, кроме маленькой полуразвалившейся хижины — люди старались селиться подальше от морских туманов и сырости.

— Тут, кажется, и опасаться нечего и искать некого, — заметил Барнстейбл, осмотрев все кругом. — Пожалуй, мы напрасно высадились на берег, мистер Мерри! Что скажешь, Длинный Том? Ты что-нибудь видишь?

— Лоцмана я не вижу, сэр, — ответил рулевой, — зато тут есть кое-что другое, чем было бы неплохо поживиться. Вон под теми кустами я приметил добрый кусок свежего мяса. Он составил бы двойной рацион для всего экипажа «Ариэля».

Гардемарин рассмеялся, указывая Барнстейблу на привлекший внимание рулевого предмет. Это был тучный бык, который жевал жвачку под изгородью в нескольких шагах от них.

— У нас на борту нашлось бы немало голодных молодцов, — заметил гардемарин, — которые охотно поддержали бы предложение Длинного Тома, если бы время и обстоятельства позволили нам убить животное.