Лия - [46]
Нина недоверчиво посмотрела на меня, отвела глаза и глянула снова, на этот раз решительно. Улыбка расцвела на ее губах, и она, покраснев, кивнула:
— Пиши «приехать»…
— Написал. А дальше?..
— Дальше так: «…как только достанем билеты…»
Я вскочил из-за стола и, охваченный радостью, крепко обнял и страстно поцеловал Нину. Она с трудом вырвалась из моих объятий и, закрывшись ладонями, как щитом, притворилась, что сердится, однако долго ей не удалось сохранять эту позу, и она засмеялась.
— Если б я знала, что ты будешь так меня истязать, то не пришла бы…
— Скажи лучше, как тебя пропустили?
— Я вошла как раз в тот момент, когда женщина на посту отлучилась и вместо нее сидел какой-то паренек.
— Превосходно, значит, мы отсюда больше не выйдем, потому что если появится бабец…
— Кристиан, посмотри, какой золотой день — солнце и небо, как в раю. Расцвели акации, а ты хочешь сидеть в комнате. Что мы здесь забыли, а?
В самом деле, ярко светило солнце, воздух, напоенный ароматом цветущих деревьев, был настолько чист и прозрачен, что можно было разглядеть точки машин, которые, словно муравьи, взбирались вверх и сползали вниз по шоссе, пролегавшем по холму далеко за городом. Мы доехали на троллейбусе до самого центра, затем пошли пешком. Молча держали друг друга за руки, и Нина отводила глаза, в которых светилась безграничная радость. Я чувствовал себя легким, как перышко, мне передалось ее желание не пропустить взглядом ни одного прохожего, ни один куст, ни одно дерево, ни один листок и цветок — хотелось, чтобы все видели и знали, как мы счастливы.
Нина взяла меня под руку, и мне казалось, что рядом со мной — цветок в нимбе яркого света, настолько она была хороша.
Мы дошли до парка и около получаса просидели на скамейке, переговариваясь только взглядами, и разглядывая парочки, которые прогуливались перед нами. Стемнело, но фонари еще не зажглись, и вечерние сумерки благоухали цветущей акацией, были наполнены затухающим шумом улицы, в кроне деревьев захлебывались соловьи.
Безмятежная тишина воцарилась в моей душе, не хотелось ни о чем думать. Мне было хорошо. Я бросил ленивый взгляд вдоль аллеи и обратил внимание на несколько силуэтов, выделявшихся на фоне прогуливающейся публики цветистостью своих одежд и раскованностью движений. Это были три молодые цыганки, дерзким взглядом рыскавшие по тенистой аллее, высматривая только им известно что.
Первая, совсем юная, лет тринадцати, бесстыдным взглядом разглядывала всех прохожих. Она что-то напевала, и из-за гибкости походки казалось, что она все время танцует. Ее взгляд встретился с моим, и во мне затрепетала давно погребенная, тонкая и болезненная струна. Я-то считал, что навсегда вытравил ее из своей души, а она, проклятая, оказалась еще живой. Помимо своей воли я опустил глаза. Цыганка сразу же подскочила к нам и с упорным бесстыдством схватила ладонь Нины:
— Давай погадаю, госпожа. Вижу, ты хорошая девушка, давай скажу, что тебя ждет, кого тебе надо остерегаться, кто твои враги, все тебе скажу…
Глаза Нины округлились, щеки покраснели и, удивленно улыбаясь, она потерянно посмотрела на меня.
— Девочка, — важно обратился я к цыганке, — ступай сперва выучи азбуку, сказки почитай, а потом приходи и рассказывай нам…
Видно было, что девчонка была полна амбиции и любой ценой хотела доказать мне, что сперва появилось яйцо, а уж потом курица. Она стала прямо передо мной, уперевшись одной рукой в бедро, и попыталась возразить:
— Господинчик, дай свою ладонь, и я скажу тебе все, скажу, кто ты и…
— Ну, давай-давай, ступай, а то отстанешь от остальных и заблудишься, — остановил я ее и, поднявшись со скамейки, мягко взял ее за локоть, указывая дорогу.
Она вырвала руку и двинулась по аллее, гордо и соблазнительно покачивая бедрами, стреляя глазами по сторонам.
— Представь себе, находятся дураки, которые верят в басни этих спекулянток, — сказал я Нине, указывая взглядом на группу парней и девушек в конце аллеи, которые столпились вокруг одной из цыганок.
Нина томно посмотрела на меня, положила голову мне на плечо и спросила:
— Ты не будешь сердиться, если я признаюсь тебе кое в чем?
— Нет.
— Я тоже в это верю.
— Во что?
— В колдовство, предсказания, гадания, заговоры и так далее.
— Послушай, надо быть серьезной!
— Честное слово, Кристиан, можешь обо мне думать, что хочешь, но я испытываю какай-то страх перед всем, что мне неизвестно. Мне постоянно кажется, что моя судьба сыграет со мной еще не одну шутку и… боже, боже…
— Иначе и жить было бы неинтересно, — глубокомысленно заметил я, затем спросил, глядя ей прямо в глаза: — хочешь, я скажу, что ждет тебя в будущем?
— Откуда ты знаешь? — мягко улыбнулась Нина.
— Нина, ты так наивна, что у меня просто не хватает слов. Как ты думаешь, этой весной мы сыграем свадьбу?
Она покраснела, потом медленно, смущенно ответила:
— Да.
— И мы будем жить в мире и никогда не поссоримся?
— Было бы чудесно…
— И детей будем растить, правда?
Она опустила глаза и вместо ответа кивнула.
— Тогда в чем ты еще сомневаешься?
— Не знаю, — прошептала Нина.
— Если хочешь, можешь спросить одну из этих цыганок. Увидишь, она не поведает тебе ничего нового, кроме того, что я тебе сказал.
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.
Абрам Рабкин. Вниз по Шоссейной. Нева, 1997, № 8На страницах повести «Вниз по Шоссейной» (сегодня это улица Бахарова) А. Рабкин воскресил ушедший в небытие мир довоенного Бобруйска. Он приглашает вернутся «туда, на Шоссейную, где старая липа, и сад, и двери открываются с легким надтреснутым звоном, похожим на удар старинных часов. Туда, где лопухи и лиловые вспышки колючек, и Годкин шьёт модные дамские пальто, а его красавицы дочери собираются на танцы. Чудесная улица, эта Шоссейная, и душа моя, измученная нахлынувшей болью, вновь и вновь припадает к ней.
События, описанные в этой книге, произошли на той странной неделе, которую Мэй, жительница небольшого ирландского города, никогда не забудет. Мэй отлично управляется с садовыми растениями, но чувствует себя потерянной, когда ей нужно общаться с новыми людьми. Череда случайностей приводит к тому, что она должна навести порядок в саду, принадлежащем мужчине, которого она никогда не видела, но, изучив инструменты на его участке, уверилась, что он талантливый резчик по дереву. Одновременно она ловит себя на том, что глупо и безоглядно влюбилась в местного почтальона, чьего имени даже не знает, а в городе начинают происходить происшествия, по которым впору снимать детективный сериал.
«Юность разбойника», повесть словацкого писателя Людо Ондрейова, — одно из классических произведений чехословацкой литературы. Повесть, вышедшая около 30 лет назад, до сих пор пользуется неизменной любовью и переведена на многие языки. Маленький герой повести Ергуш Лапин — сын «разбойника», словацкого крестьянина, скрывавшегося в горах и боровшегося против произвола и несправедливости. Чуткий, отзывчивый, очень правдивый мальчик, Ергуш, так же как и его отец, болезненно реагирует на всяческую несправедливость.У Ергуша Лапина впечатлительная поэтическая душа.
Действие романа известного молдавского прозаика Самсона Шляху происходит в годы Великой Отечественной войны в оккупированном фашистами городе. Герои книги — подпольщики, ведущие полную опасностей борьбу. Роман отличается детальной разработкой характеров, психологизмом, постановкой серьезных нравственных проблем.