Ливонская война. Вильно против Москвы 1558 – 1570 - [33]
Можно с уверенностью утверждать, что контраст между потерями обеих сторон был значительным. Московиты потерпели внушительное поражение.
В результате победы литвинами был захвачен большой обоз («кош»). Количество подвод составляло от 3 до 5 тыс.[379]. В обозе находилось множество разнообразных вещей: от оружия и доспехов до провианта и одежды. Радзивилл и Коммендони высказали мнение, что эти вещи везлись специально для войска В. Серебряного, которое шло без необходимого вооружения и запасов. Папский нунций отмечает, что литовские солдаты, участвовавшие в сражении, после захвата обоза заметно обогатились[380].
Командование армии ВКЛ хорошо знало о присутствии в границах страны второй неприятельской группировки. На момент битвы под Улой она находилась в районе Дубровны, сделав там, по сведениям Я. Уханьского, укрепленный лагерь[381]. Это не позволяло считать, что военная угроза полностью устранена. Поэтому после первоначальной эйфории наступило понимание, что необходимо расправиться и со смоленской группировкой противника, которая еще не знала о разгроме войска П. Шуйского. «Лист об новинах» сообщает, что «скоро по той битве их милость панове гетманове зо всим войском рушилися ближей к Орши и мели положити кош в Соколине»[382].
Ведущую роль в контракции против смоленской группировки сыграл остерский державца и ротмистр Ф. Кмита. Он, а также браславский староста Ю. Остик, овручский державца Андрей Капуста и господарский маршалок Каленик (Каленицкий) Тышкевич выступили навстречу ней. Всего под командованием Ф. Кмиты находилось от 500 до не более чем 2 тыс. конников[383].
Вероятнее всего, эта военная акция состоялась в начале февраля 1564 г. Я. Уханьский сообщает о дате 15 февраля 1564 г.[384], но, наш взгляд, ошибочно. Ему противоречат другие источники. Я. Коммендони писал из Варшавы в Рим об отступлении московитов к Смоленску 10 февраля 1564 г. В «листе об новинах», датированном 11 февраля 1564 г., уже сообщалось о том, что войско В. Серебряного поспешно отошло на московскую территорию.
Разузнав о точном размещении московского войска, Ф. Кмита решил спровоцировать в неприятельском лагере панику. Ротмистр выслал в сторону московской армии трех дубровлянцев во главе с неким Жданом. Они будто бы везли до командующего дубровенским гарнизоном письмо, в котором сообщалось, что вскоре к этому замку подойдет большая армия литвинов. Высланные Ф. Кмитой люди имели при себе специально составленный реестр погибших и взятых в плен московитов в Ульской битве. Маршрут был разработан таким образом, чтобы они не могли не попасть в руки московской «сторожи». Как и ожидалось, после ознакомления с отобранными бумагами в московской армии началась паника. Московские воеводы не желали встретиться с литовской армией, думая лишь об отходе в безопасное место[385].
Так выглядит развитие событий в «Гербовнике» Б. Папроцкого, в котором даются наибольшие подробности. Любопытно, что сообщая о высылке отряда Ф. Кмиты впереди основного войска, автор «Листа об новинах» не упоминает о его хитроумной уловке: «Там же вжо за Оршою, под Дубровною, сторожу московскую, Москву и Татар громили, и двух мурз а десят москвитинов поймали: бо войско московское великое кошом положилося за Дубровною у мили»[386]. В универсале Сигизмунда Августа к рыцарству ВКЛ от 7 апреля 1564 г. дана наступная формулировка событий: «…а другое [войско московитов], што было с Серебреным и Бойбулою (Кайбулой — А.Я.), царевичом, устрашившися панов гетманов и войск наших, утекло, кош весь покинувши»[387]. Все это может наводить на определенное сомнение относительно правдивости сведений Б. Папроцкого. Отметим, однако, что Сигизмунд Август подчеркивал особые заслуги Ф. Кмиты в Ульской битве и даже в качестве исключения распорядился повысить его роте заработок за службу на 25 %[388].
Литовские источники свидетельствуют, что возвращение смоленской группировки на московскую территорию напоминало поспеш-ное бегство, а не отступление: «…послышавши о нашем войску до себе тягнучи, повтекали, возы и сани порубали, и тегиню покинувши и сами на вьюки складшися в скок побегли до своее земли; […] ияко за три дня у Смоленска стали»[389]. Отряд Ф. Кмиты, согласно Б. Папроцкому, во время погони убил множество московитов и захватил 100 знатных особ[390]. Очень противоречивы сведения Я. Уханьского: сначала он пишет, что в результате этой акции погибло 9 тыс. человек, в частности, три военачальника, а затем — что московское войско пустилось в бегство, как только узнало от схваченного слуги (puer) о поражении под Улой[391].
Судя по сведениям «листа об новинах», результаты акции Ф. Кмиты были куда более скромными. Как и в битве под Улой, был захвачен большой обоз: «оршанцы поведають, иж такое великое добычи и при великой битве Оршаньской (имется в виду, вероятней всего, Оршанская битва 1514 г.) не взято»[392]. То же самое подтверждается в письме Я. Уханьского. М. Стрыйковский пишет, что в обозе находилось 25 тыс. (!) подвод с вооружением, амуницией и провиантом на 6 тыс. человек[393].
Московские же летописи сообщают, что по дороге назад войско В. Серебряного без особой спешки опустошило близлежащие окрестности: «…
