Ливонская война 1558-1583 - [2]
Нет, я не столь наивен, чтобы рассчитывать на то, что когда-нибудь нечто подобное произойдет. Дело в том, что история как наука, видимо, призвана служить своеобразным прикрытием носителям самых разнообразных политических пристрастий. А именно последнее обстоятельство и вызывает спрос на очередной фасон покроя для такого прикрытия. Поэтому выше я и сказал, что вопрос о переписывании истории — риторический и никогда с повестки дня, очевидно, снят не будет.
Но последнее обстоятельство не препятствует исследователю в решении насущной задачи исторической науки — стремлении установить и донести до других историческую истину. Читателю должно быть понятным, что под исследователем я имею в виду историка, а не подрядчика, взявшегося выполнить очередной социальный или еще какой заказ, как бы ни был подрядившийся эрудирован в вопросах истории и какими бы он при этом ни обладал литературными способностями. Как понятным читателю должно быть и то, что процесс установления исторической истины бесконечен и, как бы ни был исследователь предан правде, в исторической науке никогда не будет все расставлено по своим местам. Но одно дело, когда результаты новых исследований и открытий дополняют, уточняют и, может быть, даже несколько видоизменяют наше представление о том или ином событии прошлого, и другое дело, когда это событие преднамеренно толкуется превратно в угоду политическим или каким-то еще идеологически выдержанным установкам.
Только беспристрастный подход к истории, не диктуемый симпатиями или антипатиями к тем или иным явлениям прошлого, а следовательно, незамутненный личностным отношением к рассматриваемому предмету, может воссоздать картину, отвечающую исторической правде, и, конечно же, способен развеять нагромождение исторических мифов.
Кстати, относительно моей предыдущей книги, при работе над которой, как сказано в ее преамбуле, я ставил задачу хоть как-то поспособствовать развенчанию этих самых мифов, надо отметить следующее.
Судя по реакции многих знакомых мне читателей, результатом их знакомства с той книгой стал широкий спектр оценок моего понимания и объяснения нашего прошлого. Из всего этого спектра я приведу лишь самую крайнюю оценку, наиболее негативную из всех, что мне довелось услышать. Один весьма почтенный и уважаемый мной человек, отмеченный высокими учеными степенями и званиями, правда, в области, далекой от истории, специалист в технике, прочитав мои «Парадоксы», изрек: «такая история нам не нужна».
Чем я в первую очередь благодарен этому своему оппоненту, так это тем, что своей оценкой он открывает огромный простор для полемики.
В его предельно лаконичном, всего в пять слов суждении, внимание на себя обращают два момента. Во-первых: нам не нужна; а во-вторых: такая история не нужна. Остановимся на первом моменте.
Интересно, кому это нам не нужна? Кто это такие мы, которым не нужна та или иная история? Кого критик моей книги обобщил под этим словом?
Что это за гипотетическая общность людей, именуемая теми, кто к ней принадлежит, обобщающим термином мы, для меня во многом остается загадкой. Ее разгадке может несколько поспособствовать тот факт, что мой оппонент — человек, мягко говоря, очень пожилой. Это обстоятельство объясняет многое. Если люди моего поколения прожили в той страшной советской системе большую часть жизни, то этот человек прожил в той системе всю жизнь и продолжает нравственно и духовно жить в ней сейчас, не желая менять ее ни на какую другую, дабы не поступаться принципами. А эта система действительно объединяла всех наших соотечественников в одну общность, причем всем другим возможным способам единения людей предпочитала обращение их в единомыслие.
Еще больше советское воспитание критикана моей книги сказалось на втором моменте его тезиса: такая история не нужна.
Давайте вдумаемся в смысл, вернее сказать, в бессмыслицу сказанного: история не нужна. Не важно какая, та или другая.
Напомним читателю, что история — это прошлое, это то, что пережито.
Иначе говоря, фразу моего оппонента, не меняя ее содержания, можно переозвучить так: такое прошлое нам не нужно.
Есть ли хоть какой-нибудь смысл в сказанном?
Если бы кто-нибудь спрогнозировал будущее, то есть то, что предстоит нам еще пережить, и нарисовал бы картину ожидающего нас впереди, то по отношению к такой картине тот, кому она не по нраву, мог бы сказать: такое будущее не нужно. И в этом был бы смысл. Но какой смысл в отрицании необходимости или напротив ненужности прошлого?
А смысл, оказывается, вот какой.
Мои критики, и не только тот, о котором я рассказал, но в несколько меньшей степени и другие, недовольны тем, что под моим пером наше прошлое предстает не совсем в привлекательном виде. И, что самое интересное, они не отрицают достоверности мной изложенного. Просто ратуют за то, что обо всем том, что было негативного в нашем прошлом, лучше не рассказывать, или, по меньшей мере, в случае невозможности замалчивания, пытаться как-то его скрасить.
Корни такого подхода к предмету следует искать все в той же недавно пережитой нами системе, смешавшей понятия правды и лжи.
Книги завершает цикл исследований автора, опубликованных в Издательстве Казанского университета по македонской тематике. «История античной Македонии», часть 1, 1960; часть II. 1963; «Восточная политика Александра Македонского». 1976. На базе комплексного изучения источников и литературы вопроса рассматривается процесс распада конгломератных государств древности, анализируется развитие социальных, военно-политических и экономических противоречий переходной эпохи обновления эллинистических государств, на конкретном материале показывается бесперспективность осуществления идеи мирового господства. Книга написана в яркой образной форме, снабжена иллюстрациями.
Король-крестоносец Ричард I был истинным рыцарем, прирожденным полководцем и несравненным воином. С львиной храбростью он боролся за свои владения на континенте, сражался с неверными в бесплодных пустынях Святой земли. Ричард никогда не правил Англией так, как его отец, монарх-реформатор Генрих II, или так, как его брат, сумасбродный король Иоанн. На целое десятилетие Англия стала королевством без короля. Ричард провел в стране всего шесть месяцев, однако за годы его правления было сделано немало в совершенствовании законодательной, административной и финансовой системы.
Первая мировая война, «пракатастрофа» XX века, получила свое продолжение в чреде революций, гражданских войн и кровавых пограничных конфликтов, которые утихли лишь в 1920-х годах. Происходило это не только в России, в Восточной и Центральной Европе, но также в Ирландии, Малой Азии и на Ближнем Востоке. Эти практически забытые сражения стоили жизни миллионам. «Война во время мира» и является предметом сборника. Большое место в нем отводится Гражданской войне в России и ее воздействию на другие регионы. Эйфория революции или страх большевизма, борьба за территории и границы или обманутые ожидания от наступившего мира — все это подвигало массы недовольных к участию в военизированных формированиях, приводя к радикализации политической культуры и огрубению общественной жизни.
Владимир Александрович Костицын (1883–1963) — человек уникальной биографии. Большевик в 1904–1914 гг., руководитель университетской боевой дружины, едва не расстрелянный на Пресне после Декабрьского восстания 1905 г., он отсидел полтора года в «Крестах». Потом жил в Париже, где продолжил образование в Сорбонне, близко общался с Лениным, приглашавшим его войти в состав ЦК. В 1917 г. был комиссаром Временного правительства на Юго-Западном фронте и лично арестовал Деникина, а в дни Октябрьского переворота участвовал в подавлении большевистского восстания в Виннице.
Перед вами мемуары А. А. Краснопивцева, прошедшего после окончания Тимирязевки более чем 50-летний путь планово-экономической и кредитно-финансовой работы, начиная от колхоза до Минсельхоза, Госплана, Госкомцен и Минфина СССР. С 1981 по 1996 год он служил в ранге заместителя министра. Ознакомление с полувековым опытом работы автора на разных уровнях государственного управления полезно для молодых кадров плановиков, экономистов, финансистов, бухгалтеров, других специалистов аппарата управления, банковских работников и учёных, посвятивших себя укреплению и процветанию своих предприятий, отраслей и АПК России. В мемуарах отражена борьба автора за социальное равенство трудящихся промышленности и сельского хозяйства, за рост их социально-экономического благосостояния и могущества страны, за справедливое отношение к сельскому хозяйству, за развитие и укрепление его экономики.
На протяжении нескольких лет мы совместно с нашими западными союзниками управляли оккупированной Германией. Как это делалось и какой след оставило это управление в последующей истории двух стран освещается в этой работе.