Ливия, или Погребенная заживо - [59]
— Кто его просил? — и жестом, полным ярости и отвращения, она стащила с пальца кольцо и со всей силы швырнула его в угол.
Блэнфорд слышал сердитое звяканье, пока кольцо катилось по полу. Он весь похолодел: словно что-то умерло в душе, когда он увидел этот непроизвольный жест, означавший отказ… Он тоже уселся, не сводя с нее глаз. А Ливия, вздохнув, снова натянула на голову простыню и вскоре крепко заснула. Его кольцо! Размышляя над этой загадочной сценой, Блэнфорд пересек просыпающийся сад и бросился в ледяную воду пруда с лилиями. Что это значит? Ливия вроде бы благосклонно отнеслась к робким намекам насчет брака. Ни разу не выказала она отвращения к возможному статусу «замужней дамы». Он вдруг увидел на берегу Ливию, приготовившуюся нырнуть.
— Что изменилось? — тихо спросил он с болью и страхом, сам не зная, почему так боится ее ответа.
— Я не готова к этому… Пока. И возможно, никогда не буду готова. Поживем, увидим.
Видимо, решив хоть как-то компенсировать свою обидную несговорчивость, Ливия, бросившись в воду, приблизилась к Блэнфорду и вплыла в его объятья, требуя ласк и поцелуев; ее тело мерцало, она была похожа на рыбку, попавшую в сеть. Мир был восстановлен — и все-таки Блэнфорда не оставляла щемящая грусть, сожаление о несостоявшейся душевной близости. Поэтому между ними пролегла незримая тень.
— Я все время скучала по тебе… и у цыган, и у Рикики, и у Феликса, и у Катрфажа…
Он улыбнулся в ответ, но потом вдруг очнулся, словно от толчка, и сказал себе: «Ей ничего не стоит соврать». Позднее он пытался найти кольцо, но тщетно. Неужели Ливия все же взяла его? Выяснять он не стал.
Глава шестая
Возражения
Нагулявшись по извилистым тропкам памяти, совершив множество (как бы заключенных в скобки) лирических отступлений, мысли наконец-то угомонились, решив отдохнуть. После чего воцарилась долгая пауза, которая обоим писателям показалась бесконечной.
— Эй! Алло! — крикнул Сатклифф, чуть ли не с детским ужасом.
Призраки всегда паникуют, когда им не дают возможности как-то обозначить свое присутствие — когда они остаются не у дел, так сказать, — им кажется, что это грозит самому их существованию.
Ладно. Предположим, только на секунду, что Блэнфорд забыл и думать о нем! Что тогда? Тогда все, конец! Любопытно, что Блэнфорда мучили те же опасения, ведь он знал: как только призраки перестанут вносить свою лепту в копилку его памяти, отстанут от него, разлюбят, тогда все, конец. Был писатель, и нет его, его выключили, как лампу. Спросите у любого художника! Секунду-другую Блэнфорд не мог вымолвить ни слова, занятый возникшей в его воображении картиной; он роняет старомодную трубку на подлокотник кресла и с холодной настойчивостью вглядывается в огонь, потому что там вдруг возникло лицо Констанс; но оно сливается с языками трепещущего пламени, и постепенно исчезает. На другом конце провода Сатклифф слышал неровное трудное дыхание.
— Ради Бога, — завопил он, — Обри, почему вы молчите?
Однако коллегу Сатклиффа внезапно настигло творческое бессилие: он не представлял, как втиснуть в несколько страничек эту лавину событий и океан впечатлений в тот короткий период, так грубо, так варварски оборванный грянувшей войной. Мелькнувший в огне образ Констанс вновь оживил прошлое, изумительно богатое, невероятно многообещающее… потом вдруг ничего не осталось, все кануло в черную ночь нацистской Европы. Так на чем они с Сатклиффом остановились? Ну да, война. Целый год прошел после того, как она была объявлена, но никто и не думал трогаться с места. Французы прятались за своими фортами, дивясь странному оцепенению, сковавшему всю Европу. Между тем Париж и Лондон жили привычной жизнью — почта работала без перебоев, телефонные станции тоже работали нормально, и в небе не видно еще было самолетов-бомбардировщиков. Лишь несколько грязноватых аэростатов заграждения повисли над Темзой. Где-то в туманной аморфной глубине коллективного разума шла лихорадочная работа: он настраивался на изобретение оружия, способного помешать нападению немецкой армии, в которое никто почему-то не верил. В вялом оцепенении чувствовалась обреченность, прощание с роскошью мира, грустное прощание с великими столицами, которые, одна за другой, должны пасть жертвами рока. Прощайте, Париж и Рим, Афины и Мадрид… Так хотелось многим еще разок взглянуть на эти города, почувствовать их живой пульс, прежде чем он навсегда замрет. Но было слишком поздно, ведь война уже объявлена официально. Прошли месяцы, даже годы, прежде чем люди поняли, что война неотвратимо приближается, что тучи на горизонте сгущаются все сильнее. Многие как-то сживались с этим, поскольку знали, что ничего нельзя поделать.
Из того времени в памяти Блэнфорда сохранились какие-то крохи, незначительные эпизоды, словно вехи, определявшие главное направление ветра, смертельного ветра. Например, это: он одолжил Сэму денег на вечерний костюм, а его, то есть Сэма, в Провансе, в Ту-Герц, ждала Констанс, как всегда спокойная, улыбчивая, отзывчивая, искусно скрывавшая под этой маской свои чувства, всю их глубину. Не лучшее время для свадьбы, а они как раз к ней готовились. Он представил, как, войдя в комнату Сэма, Констанс с восторженным изумлением и одновременно явно стыдясь, изучала в зеркале его нелепый наряд. Нет, она не плакала. Однако Сэм дурашливо прижал ее голову к плечу и принялся хохотать, приговаривая:
Произведения выдающегося английского писателя XX века Лоренса Даррела, такие как "Бунт Афродиты", «Александрийский квартет», "Авиньонский квинтет", завоевали широкую популярность у российских читателей.Книга "Горькие лимоны" представляет собой замечательный образец столь традиционной в английской литературе путевой прозы. Главный герой романа — остров Кипр.Забавные сюжеты, колоритные типажи, великолепные пейзажи — и все это окрашено неповторимой интонацией и совершенно особым виденьем, присущим Даррелу.
Четыре части романа-тетралогии «Александрийский квартет» не зря носят имена своих главных героев. Читатель может посмотреть на одни и те же события – жизнь египетской Александрии до и во время Второй мировой войны – глазами совершенно разных людей. Закат колониализма, антибританский бунт, политическая и частная жизнь – явления и люди становятся намного понятнее, когда можно увидеть их под разными углами. Сам автор называл тетралогию экспериментом по исследованию континуума и субъектно-объектных связей на материале современной любви. Текст данного издания был переработан переводчиком В.
Дипломат, учитель, британский пресс-атташе и шпион в Александрии Египетской, старший брат писателя-анималиста Джеральда Даррелла, Лоренс Даррелл (1912—1990) стал всемирно известен после выхода в свет «Александрийского квартета», разделившего англоязычную критику на два лагеря: первые прочили автору славу нового Пруста, вторые видели в нем литературного шарлатана. Третий роман квартета, «Маунтолив» (1958) — это новый и вновь совершенно непредсказуемый взгляд на взаимоотношения уже знакомых персонажей.
«Месье, или Князь Тьмы» (1974) — первая книга цикла «Авиньонский квинтет» признанного классика английской литературы ХХ-го столетия Лоренса Даррела, чье творчество в последние годы нашло своих многочисленных почитателей в России. Используя в своем ярком, живописном повествовании отдельные приемы и мотивы знаменитого «Александрийского квартета», автор, на это раз, переносит действие на юг Франции, в египетскую пустыню, в Венецию. Таинственное событие — неожиданная гибель одного из героев и все то, что ей предшествовало, истолковывается по-разному другими персонажами романа: врачом, историком, писателем.Так же как и прославленный «Александрийский квартет» это, по определению автора, «исследование любви в современном мире».Путешествуя со своими героями в пространстве и времени, Даррел создал поэтичные, увлекательные произведения.Сложные, переплетающиеся сюжеты завораживают читателя, заставляя его с волнением следить за развитием действия.
Дипломат, учитель, британский пресс-атташе и шпион в Александрии Египетской, старший брат писателя-анималиста Джеральда Даррела, Лоренс Даррел (1913-1990) стал всемирно известен после выхода в свет «Александрийского квартета», разделившего англоязычную критику на два лагеря: первые прочили автору славу нового Пруста, вторые видели в нем литературного шарлатана. Время расставило все на свои места.Первый роман квартета, «Жюстин» (1957), — это первый и необратимый шаг в лабиринт человеческих чувств, логики и неписаных, но неукоснительных законов бытия.
Дипломат, учитель, британский пресс-атташе и шпион в Александрии Египетской, старший брат писателя-анималиста Джеральда Даррела, Лоренс Даррел (1912-1990) стал всемирно известен после выхода в свет «Александрийского квартета», разделившего англоязычную критику на два лагеря: первые прочили автору славу нового Пруста, вторые видели в нем литературного шарлатана. Четвертый роман квартета, «Клеа»(1960) — это развитие и завершение истории, изложенной в разных ракурсах в «Жюстин», «Бальтазаре» и «Маунтоливе».
История подростка Ромы, который ходит в обычную школу, живет, кажется, обычной жизнью: прогуливает уроки, забирает младшую сестренку из детского сада, влюбляется в новенькую одноклассницу… Однако у Ромы есть свои большие секреты, о которых никто не должен знать.
Эрик Стоун в 14 лет хладнокровно застрелил собственного отца. Но не стоит поспешно нарекать его монстром и психопатом, потому что у детей всегда есть причины для жестокости, даже если взрослые их не видят или не хотят видеть. У Эрика такая причина тоже была. Это история о «невидимых» детях — жертвах домашнего насилия. О детях, которые чаще всего молчат, потому что большинство из нас не желает слышать. Это история о разбитом детстве, осколки которого невозможно собрать, даже спустя много лет…
Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
«Quinx, или Рассказ Потрошителя» (1985) — пятая, заключительная книга цикла «Авиньонский квинтет» признанного классика английской литературы XX столетия Лоренса Даррела, чье творчество нашло многочисленных почитателей и в России. Используя отдельные приемы и мотивы знаменитого «Александрийского квартета», автор завершает рассказ о судьбах своих героев. Вопреки всем разочарованиям и трагедиям, подчас окутанным мистическими тайнами, они стараются обрести душевное равновесие и утраченный смысл жизни. Ответы на многие вопросы скрыты в пророчествах цыганки, порой довольно причудливых.Так же как и прославленный «Александрийский квартет» это, по определению автора, «исследование любви в современном мире».Путешествуя со своими героями в пространстве и времени, Даррел создал поэтичные, увлекательные произведения.Сложные, переплетающиеся сюжеты завораживают читателя, заставляя его с волнением следить за развитием действия.
«Себастьян, или Неодолимые страсти» (1983) — четвертая книга цикла «Авиньонский квинтет» классика английской литературы Лоренса Даррела (1912–1990). Констанс старается забыть своего египетского возлюбленного. Сам Себастьян тоже в отчаянии. Любовь к Констанс заставила его пересмотреть все жизненные ценности. Чтобы сохранить верность братству гностиков, он уезжает в Александрию…Так же как и прославленный «Александрийский квартет» это, по определению автора, «исследование любви в современном мире».Путешествуя со своими героями в пространстве и времени, Даррел создал поэтичные, увлекательные произведения.Сложные, переплетающиеся сюжеты завораживают читателя, заставляя его с волнением следить за развитием действия.
«КОНСТАНС, или Одинокие пути»(1982) — третья книга цикла «Авиньонский квинтет» признанного классика английской литературы XX столетия Лоренса Даррела, чье творчество нашло многочисленных почитателей в России. Используя отдельные приемы и мотивы знаменитого «Александрийского квартета», автор рассказывает о дальнейшей судьбе своих персонажей. Теперь Констанс и ее друзьям выпало испытать все тяготы и трагедии, принесенные в Европу фашизмом, — тем острее и желаннее становятся для них минуты счастья… С необыкновенным мастерством описаны не только чувства повзрослевших героев, но и характеры нацистов, весьма емко и точно показан механизм чудовищной «военной машины» Третьего рейха.Так же как и прославленный «Александрийский квартет» это, по определению автора, «исследование любви в современном мире».Путешествуя со своими героями в пространстве и времени, Даррел создал поэтичные, увлекательные произведения.Сложные, переплетающиеся сюжеты завораживают читателя, заставляя его с волнением следить за развитием действия.