Литва - [25]

—  Что ж с ней случилось?

—  Да так как-то... занедужила, говорят, слегла... Не болела, не горела, слабела, слабела и как заснула.

«Странно... Странная хворь, странная смерть... Не подпустил ли кто порчу?.. Только кто, за что?.. Хотя...»

—  Что ж не известили меня?

—  Олгерд не велел. На похороны ты не успевал, а в делах была бы великая помеха.

—  Да-а-а... Мудрец  — князь Олгерд. Только зря, пожалуй, он мудрил, вряд ли мне это помогло.

—  Чтотак?!  — вскинулся Арвид.

—  Ничего...

* * *

Олгерд упредил рыцарей и собрал все силы Литвы для удара по Ордену.

Перед самым Крещеньем, 8-го января, Бобров полк выступил вслед уже ушедшему вперед Любарту в сторону Трок, где был назначен общий сбор. Первый переход оказался самым трудным  — тропой выбирались на широкую дорогу. Устали и иззябли. Мороз трещал изрядный (по нынешним меркам  — градусов двадцать)  — Крещенье.

Было тихо и ясно, с неба, хотя на нем не было ни облачка, сыпался, как из воздуха нарождался, меленький редкий снежок, почти иней.

Солнце спряталось быстро, на дорогу вышли уже в темноте. Шатров не ставили, разместились у костров, огородившись с внешней, холодной стороны попонами, шатровыми полостями.

Бобер после ужина еще раз обошел лагерь, смотрел, как устроили коней, боялся застудить. Вернувшись к своему костру, он быстро устроился у самой попоны, наклонно на кольях натянутой для сбережения тепла, завернулся в куний плащ и успел уже задремать, когда из-за попоны протянулась чья-то рука, легонько ткнула его в бок:

—  Проснись, воевода, дело есть.

—  Кто тут?  — Бобер стряхнул с себя сон.

—  Узнаешь  — не удивляйся, а главное  — не ори,  — и из-за попоны выползло укутанное по самое глаза в лисий мех чучело.

— Да кто?!..

—  Я это, я, воевода, Ипатий.

—  О, Господи! Каким тебя ветром?

—  Да все тем же... Какие в Новогрудке дела  — слыхал?

—  Насчет княгини-то? Дошло до нас... Как же это случилось?

—  Бог, Бог ее прибрал, воевода, не спрашивай ничего, а молись за упокой души, и еще молись, что все так удачно кончилось.

—  Да я уж и так! Должник я перед тобой, отец Ипат, по гроб и за гробом.

—  Не передо мной, а перед Ним!

—  Хорошо, хорошо, перед Ним. Ну, а зачем ты сюда-то приперся? Увидит кто  — еще пристукнет сгоряча.

—  А я хочу с тобой наладиться. Вы, никак, на немца собрались?..

—  Ты подурней ничего не выдумал?

— А что?

—  Да ведь на немца!

—  Ну и вот! Охота мне с ними поквитаться. За жену и за детишек.

—  Давай в другой раз.

—  Почему?!

—  Почему, почему!.. По кочану! Немцы! Я никого из соседей не боюсь, а вот их опасаюсь. С ними всегда лоб в лоб, и чей лоб и зубы крепче! А ну как убьют меня? Обыкновенное дело. А ты туда же. А если обоих нас? Кто тогда Митю из болота вытащит?

Монах молчал.

—  Молчишь? Вот и молчи! Сейчас же исчезни отсюда. Дождись результатов похода. Если меня убьют, Митю отведешь к отцу. И тогда там, у Кориата, попытайся при нем остаться.

—  А ну как и Кориата убьют? Тьфу-тьфу-тьфу!

—  Не убьют. Он не участвует в походе.

—  Ишь ты! Как же так?

—  Ничего тут хитрого. Ему потом с немцами мириться. Так сподручней, сам понимаешь.

—  А если нормально все кончится?

—  Тогда тащи Митю в Бобровку сразу, хватит ему в лесу сидеть.

—  Ладно. Значит, я схоронюсь где-нибудь там, от Вильны недалеко, чтобы узнать скорей, как выйдет. А ты чего боишься? Что, войск мало? Или немцев много?

—  Немцев  — черт их знает... А у нас народу много набралось. Кейстут ведет 15 тысяч, он всегда на рыцарей горяч. У Любарта 9 тысяч, никогда столько не собиралось. Там сам Олгерд из старых своих уделов потянул, из Витебска, Полоцка... Наримант сколько-то приведет. Даже смоляне придут. За пятьдесят тысяч переваливает.

—  Ну, брат, это силища! Чего ж ты опасаешься?

—  Так как-то... С немцами всегда у нас хреново идет. Крепки! Просто крепки, сволочи! Вот и опасаюсь.

* * *

Второго февраля 1348 года сорокатысячная армия крестоносцев, составившаяся из немецких, французских и английских рыцарей, разгромила литвин в жесточайшем, длившемся целый день, сражении на речке Стреве.

Битва эта оказалась прообразом другой великой битвы, которая произойдет через 62 года немного западнее, в Зеленом Лесу недалеко от Танненберга.

В этот же раз стоявшие в центре Пинский, Витебский, Полоцкий и Смоленский полки были наполовину вырублены рыцарями, потеряли только убитыми почти 10 тысяч человек, но не побежали и позволили более-менее организованно уйти всему войску с наступлением темноты.

Князь Наримант Гедиминович, бившийся в центре, погиб.

Досталось всем. Полки Любарта, стоявшие на левом фланге, потеряли около пятисот убитыми и больше трех тысяч ранеными. Ранен был сам Любарт, правда, легко. А вот Бобру не повезло крепко. Получив в бок стрелу, он отмахивался от троих, пока не ослабел от потери крови. Ударом меча ему отсушили правую руку (после выяснилось — переломили), вышибли меч и шарахнули, уже беззащитного, по голове. Добрый шлем спас ему жизнь, удар пошел вскользь, только контузив, но обрушился на левое плечо и поломал ключицу. Дружинники отбили, как они думали, мертвое тело, вывезли из боя и там только увидели, что командир их жив и жив останется.