Литра - [4]
Приведем еще один пример. В «Повести временных лет» есть эпизод с участием апостола Андрея. Апостол — ученик Христа. После смерти и воскресения Спасителя апостолы отправились в разные земли распространять христианскую веру. Апостолу Андрею досталось северное направление. Он шел вверх по Днепру и остановился на живописных холмах. «Вот здесь, — сказал он, — будет великий город, и воссияет благодать Божия, и воздвигнется множество церквей». И тут же поставил крест. Вы, конечно, догадываетесь, что именно на этом месте возник Киев, ставший не только столицей, но и центром христианства на Руси. И неважно, был ли апостол Андрей на Киевских горах, говорил ли он такие слова — летописец эту легенду использовал, чтобы доказать: христианство пришло на Русь не как грипп и не по указу князя Владимира. Оно было предсказано учеником Христа и, следовательно, возникло по воле самого Бога. Летописец как бы говорил: мы приняли христианство не по расчету, а исполняя Божественное предначертание. Мы такие же христиане, как и весь остальной крещеный мир, и с законностью власти и религии у нас все в порядке. И учителя нам не нужны. Сами кого хочешь научим.
Таких легенд, непроверяемых, но очень выигрышных для власти, в «Повести временных лет» много. Вот такой древнерусский PR.
Поэтичные рассказы, входящие в состав летописи, послужили сюжетами для художественных произведений. Например, легенда о смерти князя Олега от своего коня стала основой для «Песни о вещем Олеге» Пушкина.
Путешествие в сказку
В конце XII века неизвестным автором было создано самое знаменитое произведение древнерусской литературы — «Слово о полку Игореве».
В основе «Слова» лежит реальная история, случившаяся в конце XII века. Киевский («старший» по статусу) князь сумел на какое-то время объединить удельных князей, чтобы наказать степняков — половцев, которые просто достали русичей своими набегами. Удельные князья — это такие полевые командиры, которые киевскому князю подчинялись только формально и заботились о собственных княжествах, а не о Русской земле. Но половцы временно были общими врагами, и ради такого случая князья выступили вместе. Половцев нашли и больно наказали с конфискацией имущества. Однако несколько князей, в том числе Игорь из Новгорода-Северского (не путайте с Нижним или Великим Новгородом!), в общем походе участия не приняли. Якобы конница не смогла прийти вовремя из-за гололеда. Такова официальная версия или отговорка, а там кто знает, что у них было на уме. Но когда Игорь узнал о победе русских, то расстроился или разозлился: и добыча ушла из рук, и имидж доблестного воина подпорчен. И он решил, пока не поздно, ухватить удачу за хвост — совершить собственный победоносный поход, поскольку половцы напуганы и ослаблены. Стратег из Игоря был никакой. Он кое-как с помощью близких родственников собрал дружину и кинулся в степь. Но разведка у половцев работала хорошо. Они быстро поняли, что Игорь представляет только свой клуб, а не сборную Руси, что войско у него малочисленное, а потому симулировали бегство, заманили русичей поглубже в степи, а уж там разделались с ними не по-детски.
Дружинники почти все погибли, а Игорь с сыном попал в плен. Изысканность ситуации состояла в том, что Игорь и половецкий хан Кончак были давними друзьями, союзниками, вместе доблестно сражались против других русских князей и так же вместе доблестно бежали с поля боя. В опере «Князь Игорь» Кончак, когда к нему привели Игоря, спел: «Ты не пленник мой, ты гость мой!» Интересно, какими словами встретил хан Игоря на самом деле? Через какое-то время Игорь бежал из плена и вернулся на родину. Сын Игоря бежать не стал и занялся более интересным делом: женился на дочери Кончака.
Таков исторический сюжет, и примерно таким он должен быть изложен в летописи.
Но «Слово» — не летопись. «Слово» похоже на волшебно-героическую сказку, написанную на основе реальных событий. Волшебная сказка — это сказка, в которой есть волшебные герои, волшебные предметы и волшебные помощники. Солнечное затмение предупреждает Игоря об опасности. Четыре солнца во враждебной степи— четыре русских князя. Удивительные и загадочные существа (люди? звери?) разбегаются и кричат, когда Игорево войско пересекает границу Руси и степей. Волшебные помощники Солнце, Ветер, Днепр доносят голос Ярославны до гибнущих русских воинов. Волшебный помощник Овлур помогает Игорю бежать. Сам Игорь — не только благородный герой, он обладает волшебными способностями к оборотничеству. само бегство из плена, из царства смерти — один в один бегство Ивана и Василисы в «Царевне-лягушке», с превращениями и оборотничеством.
В волшебной сказке герой отправляется в страшное, неведомое, потустороннее тридевятое царство, чтобы вернуть утраченное, найти небывалое. Игорь идет, чтобы увидеть или вернуть утраченную землю предков — Тмутаракань, вернуть потерянную из-за неучастия в общем походе княжескую честь, воинскую славу. Он отправляется в страшный, странный мир — «незнаемую землю». И на границе этого мира — не избушка бабы Яги, а цепь холмов — «О, русская земля, ты уже за холмом!»
Сразу скажу, чего не будет в этой книжке. В ней не будет рассказов о военных подвигах и описаний великих сражений. В ней не будет биографий великих полководцев.Военные подвиги совершаются на грани жизни и смерти. Если солдат или офицер оказались на этой грани, это значит, что его командиры совершили ошибку. Если солдат закрывает своей грудью товарища, он, конечно, герой. Но кто-то виноват в том, что оба они оказались под пулями противника. Изнанка подвига — чья-то халатность, трусость или дурость.О великих битвах и великих полководцах написано много и подробно.
Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.
Книга доктора филологических наук профессора И. К. Кузьмичева представляет собой опыт разностороннего изучения знаменитого произведения М. Горького — пьесы «На дне», более ста лет вызывающего споры у нас в стране и за рубежом. Автор стремится проследить судьбу пьесы в жизни, на сцене и в критике на протяжении всей её истории, начиная с 1902 года, а также ответить на вопрос, в чем её актуальность для нашего времени.
Научное издание, созданное словенскими и российскими авторами, знакомит читателя с историей словенской литературы от зарождения письменности до начала XX в. Это первое в отечественной славистике издание, в котором литература Словении представлена как самостоятельный объект анализа. В книге показан путь развития словенской литературы с учетом ее типологических связей с западноевропейскими и славянскими литературами и культурами, представлены важнейшие этапы литературной эволюции: периоды Реформации, Барокко, Нового времени, раскрыты особенности проявления на словенской почве романтизма, реализма, модерна, натурализма, показана динамика синхронизации словенской литературы с общеевропейским литературным движением.
«Сказание» афонского инока Парфения о своих странствиях по Востоку и России оставило глубокий след в русской художественной культуре благодаря не только резко выделявшемуся на общем фоне лексико-семантическому своеобразию повествования, но и облагораживающему воздействию на души читателей, в особенности интеллигенции. Аполлон Григорьев утверждал, что «вся серьезно читающая Русь, от мала до велика, прочла ее, эту гениальную, талантливую и вместе простую книгу, — не мало может быть нравственных переворотов, но, уж, во всяком случае, не мало нравственных потрясений совершила она, эта простая, беспритязательная, вовсе ни на что не бившая исповедь глубокой внутренней жизни».В настоящем исследовании впервые сделана попытка выявить и проанализировать масштаб воздействия, которое оказало «Сказание» на русскую литературу и русскую духовную культуру второй половины XIX в.
Появлению статьи 1845 г. предшествовала краткая заметка В.Г. Белинского в отделе библиографии кн. 8 «Отечественных записок» о выходе т. III издания. В ней между прочим говорилось: «Какая книга! Толстая, увесистая, с портретами, с картинками, пятнадцать стихотворений, восемь статей в прозе, огромная драма в стихах! О такой книге – или надо говорить все, или не надо ничего говорить». Далее давалась следующая ироническая характеристика тома: «Эта книга так наивно, так добродушно, сама того не зная, выражает собою русскую литературу, впрочем не совсем современную, а особливо русскую книжную торговлю».