Литовско-Русское государство в XIII—XVI вв. - [8]

.

Территория его соприкасалась на севере с владениями Ливонского ордена, на северо-востоке — с землей Псковской, на востоке — с землей Смоленской и по Днепру до устья Припети — с чернигово-северскими волостями, на юге — с пределами киевскими и волынскими до Западного Буга, а по Бугу, до Гродна на Немане, — с польскими землями; от Гродна до устья Немана шла граница между литовскими (жмудскими) поселениями и владениями Прусского ордена. Конечно, «границы» эти мы представляем себе лишь в самых общих чертах, и попытка нанести их на карту встретилась бы с непреодолимыми затруднениями. Особенно трудно дать отчет, что было на юге приобретено до и при Гедимине. Минское княжество входит целиком в состав его владений, хотя упоминается князь Василий минский в 1326 г.; но если он русский и Рюрикович, тем своеобразнее его роль посла от Гедимина в Новгород вместе с братом Гедимина Воином, князем полоцким, и Федором Святославичем (Смоленским?). Земля Турово-Пинская также в составе владений Гедимина в полной зависимости и идет в надел его сыну Наримунту. В составе этих владений и земля Берестейско-Дорогичинская, притом еще до Гедимина, судя по позднему известию сводов, что Витень «прибавил земли литовские много — и до Бугу». Эта волость была оторвана от галицко-волынского комплекса вследствие борьбы, начатой Тройденом со Львом Данииловичем, и последний князь галицкий, Юрий-Болеслав, уже не владел ею.

Княжество Гедимина выступает крупной силой, с которой считаются, к которой тянут соседние более мелкие владения. На севере его влияние начинает сильно чувствоваться в делах Новгорода и Пскова, в их отношениях как между собою, так и к Ливонскому ордену и начавшей свой быстрый рост Москве. В 1331 г. к митрополиту всея Руси Феогносту, находившемуся во Владимире-Волынском, приехал избранный на епископию новгородцами Василий, с боярами новгородскими.

С этим делом связан договор, в силу которого новгородцы приняли к себе Наримунта Гедиминовича «и даша ему Ладогу и Орехов и Корельскый городок и Корельскую землю и половину Копорьи в отцину и в дедину и его детем»^{17}. Это было, видимо, вызвано происшедшим только что перед тем столкновением Новгорода с Иваном Калитой, и послы «слово право дали Наримунту»^{18}.

В то же время в Пскове сидел Александр Михайлович тверской, бежавший от татар и Калиты, и он заручился покровительством Гедимина, связавшего с этим планы (понимая неосуществимость утверждения литовской власти в Новгороде) отделения Пскова от Новгорода. И, по словам новгородского летописца, «Псковичи изменили крестное целование к Новгороду, посадили себе князя Александра на княжение из литовские руки»^{19}. Псковичи стремились и к освобождению в церковном управлении.

Одновременно с Василием новгородским приехали к Феогносту послы от Пскова, от князя Александра, от Гедимина и всех князей литовских и привели с собой Арсения, «хотяще его поставити на владычество во Пскове, не сотворивше Новгорода ни во что же»^{20}. Но Феогност, перенесший митрополию в Москву, поставил Василия, а «Арсений со псковичи поиде от митрополита посрамлен из Волынские земли». Гедимин послал погоню за Василием, но тот, предупрежденный Феогностом, успел уйти, пробираясь между Литвою и Киевом. Киевский князь Федор с баскаком татарским догнал его было под Черниговом за Днепром, да новгороды откупились^{21}. В последнем эпизоде характерно, что киевский князь, вассал татарский, с баскаком нападает на преследуемого Гедимином Василия, хотя псковичи с Арсением только что спокойно проехали через Киев.

Нет повода говорить о власти Гедимина над Киевом, но Грушевский прав, подчеркивая приведенный эпизод как свидетельство, что Киев стоит уже «в сфере политического влияния великого княжества Литовского». Так же следует определить отношение к Гедимину Федора Святославича смоленского, фигурирующего в ряду послов от Гедимина к новгородцам в 1326 г.

Упомянутое вмешательство Гедимина в новгородские и псковские дела не дало прочных результатов[9]. Иван Калита примирился с новгородцами, а псковичам пришлось смириться перед церковным отлучением, и Александр Михайлович нашел убежище в Литве. Но факты эти существенны, свидетельствуя о сознательном вступлении литовских князей на путь собирания русских земель и о том пределе, через который перейти на пути этом им не было суждено.

По смерти Калиты происходит примирение с Москвою, скрепленное браком Августы-Анастасии Гедиминовны с великим князем Симеоном. На западе — столь же влиятельное положение Литовского княжества: Владислав Локеток польский, ввиду тяжелой борьбы с Орденом, ищет союза с Гедимином.

В 1325 г. дочь Гедимина, Альдона-Анна, стала женой Казимира Великого. Но это преддверие союза польско-литовских сил на борьбу с немцами быстро замкнулось в борьбе между Литвой и Польшей за галицко-волынское наследство, куда зять Гедимина направил главные силы польской политики. Положение Гедимина по отношению к Ордену не было столь напряженным, чтобы со всею силою броситься на борьбу с ним. Прусские рыцари были поглощены борьбою за Поморье с поляками, а Ливонский орден ослаблен внутренней смутой. Еще в конце XIII в. подымается в Ливонии новая сила — город Рига, не признающий власти Ордена, опираясь на антагонизм между ним и архиепископом. В 1297 г. разыгралась даже усобица восставшего города и рыцарей. Горожане призвали на помощь литовцев; Витень нанес крестоносцам поражение в 1298 г., но в следующем году крестоносцы захватили архиепископа и рижский замок. Городу пришлось смириться.