Литконкурс Тенета-98 - [51]

— Ведь правда, мамочка? — Анн попыталась вернуться к суровому выражению лица, но робкая улыбка дочери, словно невидимые клещи, разжала и ее губы, так они и смотрели друг на друга, улыбаясь, пока Анн не поняла, что не сможет сказать ни одного обвинительного слова этому маленькому чуду, пусть даже Дана разворотит весь мир.

— Прекрати, Пит — сказала она. — Она не виновата. Мало ли что другие скажут…

— Мало ли, что другие скажут… — задумчиво повторил Пит. Такие секунды отстраненности всегда предшествовали у него взрыву чувств. Вот и сейчас лицо его покраснело, он бросил на пол бумажку и одним гигантским шагом приблизился к Дане.

— Ты…давай послушаем тебя. Твоя мать утверждает, что другие говорят неправду и валят все несчастья на голову нашей дочери. Ну!..Как было дело?…Давай, давай, не стесняйся!

— Пит — укоризненно сказала Анн. — Из-за такой малости…

— Ты!.. — зашипел Пит, ткнув в нее пальцем, но тут-же взял себя в руки и вновь обратился к Дане. — Ответь же папе… В записке злые тети написали, что ты заперла этого олуха…этого одноклассника, в кладовую кабинета биологии…Как, врут тетки?

— Мы играли… — пропищала Дана. Она спрятала лицо в маминых коленях, чтобы папа не увидал, что она улыбается.

— …Хорошо. Потом ты пошла на урок, а его не выпустила…

— Я забыла!..

— Он стучал изнутри!..Хорошо, пусть ты не слышала. Но на следующей перемене ты пошла, отпустила его, извинилась?…А?

Дана уже не улыбалась. Она устала, ей хотелось побыстрей добраться до постели. Ей нравилось смотреть на мир только до тех пор, пока мир любил ее. Сейчас все стало неинтересно и скучно и, будь в ее распоряжении кнопка выключателя для всего вокруг, она, не колеблясь, нажала бы на нее. " Вкл.", спать.

— Ты отпустила его?…

— Нет, нет, нет!.. — заорала Дана, повернув раскрасневшееся лицо прямо к Питу. — Я не отпустила его! Вонючего, тупого, какашку, с соплей на носе — не отпустила!..

— Хватит, Пит! — Анн резко встала, прижала к себе истерически рыдающую Дану. — Не смей!

— Я хочу задать только еще один вопрос — спокойно произнес Пит. — Дана, ты знала, что он боится темноты? Он кричал тебе это?…

— Я сказала хватит! — сорвалась Анн. — Дана, спать, немедленно! — она подтолкнула ее к выходу из салона.

— …Он говорил тебе? — прокричал Пит вслед дочери. Плечи Даны чуть дрогнули, но она не обернулась и исчезла, всхлипывая, в темноте коридора.

— Та-ак… — Пит грохнулся в кресло и застыл, обхватив руками колени. — Она забыла…А парень там чуть концы не отдал. Напустил лужу. Обоссался, вот смехотура-то, всю дверь изнутри обслюнявил…Детские игры…

— Я хочу тебе сказать… — Анн тяжело дышала, пытаясь перевести дух и вернуть голосу спокойствие. — Что ты должен…ты обязан держать себя в руках, когда разговариваешь с дочерью…

Пит поднялся. Анн отшатнулась, увидев его лицо — белую, мертвую маску бешеного гнева и руку, пульсирующую от желтого сжатого кулака, до готовой хватать растопыренной пятерни.

— А я хочу тебе сказать… — он надвигался и Анн пришлось вплотную вжаться в книжные полки. — Что ты отныне не вякнешь, не произнесешь ни единого слова когда я говорю с дочерью…Отныне и навсегда. Я говорю — ты молчишь!..Я говорю ты молчишь! Я говорю — ты молчишь!!..Это ясно?

…За спиной Анн часто и дробно разливалось звоном хрустальное деревце любви, купленное ими в Индии во время свадебного путешествия…

— Ясно… — прошептала она…

…Дана прошла в свою комнату, не зажигая света разделась и забралась в кровать. Некоторое время она еще судорожно шморгала носом, переживая случившееся, но это было, скорее, реакцией возбужденного тела. Мыслями она уже отошла от всего происшедшего. Темнота вокруг облепила теплой ватой: закрыв глаза, можно было наблюдать за извивами и прыжками разноцветных искр, которые вычерчивали долго не тухнущие рисунки, образы ушедшего дня, воспоминания, чужие слова, ее поступки — все это размывалось, менялось местами, проникало друг в друга. Мир встряхнулся, как калейдоскоп, и те-же разноцветные стеклышки встали по новому, образовав страну снов…

…Дана щелкнула пальцами и засиял свет. Чудо номер один. Огромная люстра, изумрудная, звенящая юла, свисающая на золотой цепи с облепленного паутиной потолка, растолкала тьму, забросив зеленые отблески в отдаленнейшие уголки гигантского зала.

Она прошла. Одна. Без всякой помощи.

Отворила ворота собственными руками. И продралась сквозь шипы и пыль переброшенного через ров подъемного моста. Не веря в свое счастье, она поднялась на него после того, как дракон покинул ее. Дорога свободна, сказал он, но поверила она в это только тогда, когда заскрипели под ее ногами доски моста. Внизу колыхалась затхлая вода, по которой сновали юркие группы водомерок, прогибающие маслянистые пятна на черной поверхности, то тут, то там торчали облепленные илом мертвые стебли тростника. Дана хозяйски осмотрела ров. Нужно вычистить его….Но для начала необходимо пройти по мосту, а это не так просто — какие-то скверные растения, за долгие годы бездействия, успели сплошь оплести его своими тяжелыми темно-зелеными плетями. Дана сделала шаг вперед и вскрикнула. На уколотом пальце выступила капелька крови. Как оказалось, под каждым из больших мясистых листьев скрывается целый выводок мелких, собранных пучком бурых колючек.