Литературные вечера. 7-11 классы - [3]
На выбор учителя: учащиеся читают либо 1–3 стихотворения из предложенных ниже полностью, либо по несколько четверостиший из каждого.
Девятый чтец (стихотворение Б. Пастернака «Июль»):
По дому бродит привиденье.
Весь день шаги над головой.
На чердаке мелькают тени.
По дому бродит домовой.
(Везде болтается некстати,
Мешается во все дела,
В халате крадется к кровати,
Срывает скатерть со стола.
Ног у порога не обтерши,
Вбегает в вихре сквозняка
И с занавеской, как с танцоршей,
Взвивается до потолка.)
Кто этот баловник – невежа
И этот призрак и двойник?
Да это наш жилец приезжий,
Наш летний дачник-отпускник.
На весь его недолгий роздых
Мы целый дом ему сдаем.
Июль с грозой, июльский воздух
Снял комнаты у нас внаем.
Июль, таскающий в одеже
Пух одуванчиков, лопух,
Июль, домой сквозь окна вхожий,
Все громко говорящий вслух.
Степной нечесаный растрепа,
Пропахший липой и травой,
Ботвой и запахом укропа,
Июльский воздух луговой.
Десятый чтец (стихотворение И. С. Никитина «Утро на берегу озера»):
Ясно утро. Тихо веет теплый ветерок;
Луг, как бархат, зеленеет, в зареве восток.
Окаймленное кустами молодых ракит,
Разноцветными огнями озеро блестит.
Тишине и солнцу радо, по равнине вод
Лебедей ручное стадо медленно плывет;
Вот один взмахнул лениво крыльями – и вдруг
Влага брызнула игриво жемчугом вокруг.
Одиннадцатый чтец (стихотворение И. А. Бунина «Из окна»):
Ветви кедра – вышивки зеленым
Темным плюшем, свежим и густым,
А за плюшем кедра, за балконом —
Сад прозрачный, легкий, точно дым:
Яблони и сизые дорожки,
Изумрудно-яркая трава,
На березах – серые сережки
И ветвей плакучих кружева,
А на кленах – дымчато-сквозная
С золотыми мушками вуаль,
А за ней – долинная, лесная,
Голубая, тающая даль.
Двенадцатый чтец (стихотворение И. А. Бунина «Детство»):
Чем жарче день, тем сладостней в бору
Дышать сухим смолистым ароматом,
И весело мне было поутру
Бродить по этим солнечным палатам!
(Повсюду блеск, повсюду яркий свет,
Песок – как шелк… Прильну к сосне корявой
И чувствую: мне только десять лет,
А ствол – гигант, тяжелый, величавый.)
Кора груба, морщиниста, красна,
Но так тепла, так солнцем вся прогрета!
И кажется, что пахнет не сосна,
А зной и сухость солнечного света.
Тринадцатый чтец (стихотворение А. Фета «Зреет рожь над жаркой нивой»):
Зреет рожь над жаркой нивой,
И от нивы и до нивы
Гонит ветер прихотливый
Золотые переливы.
(Робко месяц смотрит в очи,
Изумлен, что день не минул,
Но широко в область ночи
День объятия раскинул.)
Над безбрежной жатвой хлеба
Меж заката и востока
Лишь на миг смежает небо
Огнедышащее око.
Третий ведущий (рассказывает о картине И. И. Шишкина «Рожь»):
Картина Шишкина «Рожь» – вся светлая, золотая и голубая. Ее содержание передают слова самого художника, торопливо записанные им однажды на одном из рисунков: «Раздолье. Простор. Угодье, рожь. Божья благодать. Русское богатство…» Жаркий летний день. В воздухе чувствуется приближение грозы. Ласточки летают над самой дорогой. И до горизонта простирается под голубым небом золотое море ржи. Людей на картине нет. Однако это человек вырастил рожь, колеса его повозки выбили на дороге колею, это он вырубил сосновый бор. Но не поднялась рука до конца загубить могучую красоту: возвышаются среди ржи, до самого горизонта, вековые сосны. Если мы посмотрим на эти удивительно красивые деревья, на сосны, освещенные солнцем, на цветы на опушке леса, то, наверное, поймем, почему Шишкина называли единственным настоящим знатоком и рисовальщиком русского леса.
Четырнадцатый чтец (стихотворение А. Прокофьева «Нынче удались цветы повсюду»):
Нынче удались цветы повсюду,
Вволю им дано покрасоваться.
Я смотрю на землю, как на чудо,
Просто не могу налюбоваться.
Все в цветах! Везде я их встречаю,
Даже пробиваются как, слышу.
Куст какой-то смелый иван-чая
Смотрит на собратьев прямо с крыши.
Вот раскрылся лютик милый-милый,
А на холм, где расцвела ромашка,
Где калина руки заломила,
Вышел клевер в розовой рубашке!
На выбор учителя: звучит одно из двух предложенных ниже стихотворений.
Пятнадцатый чтец (стихотворение С. Кирсанова «Дождь»):
Зашумел сад, и грибной дождь застучал в лист,
Вскоре стал мир, как Эдем, свеж и опять чист.
И глядит луч из седых туч в зеркала луж —
Как растет ель, как жужжит шмель, как блестит уж.
О, грибной дождь, протяни вниз хрусталя нить,
Все кусты ждут – дай ветвям жить, дай цветам пить.
Приложи к ним световой луч, миллион линз,
Загляни в грунт, в корешки трав, разгляди жизнь.
Загляни, луч, и в мою глубь, объясни – как
Смыть с души пыль, напоить сушь, прояснить мрак?
Но прошел дождь, и ушел в лес громыхать гром,
И, в слезах весь, из окна в даль смотрит мой дом.
Шестнадцатый чтец (стихотворение И. А. Бунина «Как дымкой, даль полей закрыв на полчаса»):
Как дымкой, даль полей закрыв на полчаса,
Прошел внезапный дождь косыми полосами —
И снова глубоко синеют небеса
Над освеженными лесами.
Тепло и влажный блеск. Запахли медом ржи,
На солнце бархатом пшеницы отливают,
И в зелени ветвей, в березах у межи,
Беспечно иволги болтают.
И весел звучный лес, и ветер меж берез
Уж веет ласково, а белые березы
Роняют тихий дождь своих алмазных слез
И улыбаются сквозь слезы.
Первый ведущий
Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.
Книга доктора филологических наук профессора И. К. Кузьмичева представляет собой опыт разностороннего изучения знаменитого произведения М. Горького — пьесы «На дне», более ста лет вызывающего споры у нас в стране и за рубежом. Автор стремится проследить судьбу пьесы в жизни, на сцене и в критике на протяжении всей её истории, начиная с 1902 года, а также ответить на вопрос, в чем её актуальность для нашего времени.
Научное издание, созданное словенскими и российскими авторами, знакомит читателя с историей словенской литературы от зарождения письменности до начала XX в. Это первое в отечественной славистике издание, в котором литература Словении представлена как самостоятельный объект анализа. В книге показан путь развития словенской литературы с учетом ее типологических связей с западноевропейскими и славянскими литературами и культурами, представлены важнейшие этапы литературной эволюции: периоды Реформации, Барокко, Нового времени, раскрыты особенности проявления на словенской почве романтизма, реализма, модерна, натурализма, показана динамика синхронизации словенской литературы с общеевропейским литературным движением.
«Сказание» афонского инока Парфения о своих странствиях по Востоку и России оставило глубокий след в русской художественной культуре благодаря не только резко выделявшемуся на общем фоне лексико-семантическому своеобразию повествования, но и облагораживающему воздействию на души читателей, в особенности интеллигенции. Аполлон Григорьев утверждал, что «вся серьезно читающая Русь, от мала до велика, прочла ее, эту гениальную, талантливую и вместе простую книгу, — не мало может быть нравственных переворотов, но, уж, во всяком случае, не мало нравственных потрясений совершила она, эта простая, беспритязательная, вовсе ни на что не бившая исповедь глубокой внутренней жизни».В настоящем исследовании впервые сделана попытка выявить и проанализировать масштаб воздействия, которое оказало «Сказание» на русскую литературу и русскую духовную культуру второй половины XIX в.
Появлению статьи 1845 г. предшествовала краткая заметка В.Г. Белинского в отделе библиографии кн. 8 «Отечественных записок» о выходе т. III издания. В ней между прочим говорилось: «Какая книга! Толстая, увесистая, с портретами, с картинками, пятнадцать стихотворений, восемь статей в прозе, огромная драма в стихах! О такой книге – или надо говорить все, или не надо ничего говорить». Далее давалась следующая ироническая характеристика тома: «Эта книга так наивно, так добродушно, сама того не зная, выражает собою русскую литературу, впрочем не совсем современную, а особливо русскую книжную торговлю».