Литературные теории XIX века и марксизм - [93]
"Я бы предпочел быть котенком и кричать "мяу", чем таким рифмоплетом!"[85]
Историческую правду против легенды о "монолитно-революционном" поэте Фрейлиграте, от "Cа ira" до "Ура, Германия", Маркс выразил сжато и метко в одном письме к Фрейлиграту, где он оценивает вышеупомянутую критическую статью из "Gartenlaube" (легшую в основу позднейших буржуазных изображений Фрейлиграта). Маркс пишет: "Если уж кто хочет ошибочно приписать мне какое-нибудь влияние на тебя, то оно могло бы в крайнем случае относиться лишь к краткому периоду "Новой рейнской газеты", когда ты написал великолепные и, бесспорно, популярнейшие твои стихи"[86]. Историческая правда, стало быть, в том, что Фрейлиграт, увлеченный в острый период революции общим подъемом и испытавший на себе влияние Маркса, пережил революционную стадию развития. До того он был "истинным социалистом", а после постепенно превратился в либерального ренегата революции. Сказанным, однако, еще не исчерпывается меринговская легенда о Фрейлиграте. В переписке Маркса и Фрейлиграта затрагивается и проблема партии в связи с вопросом о партийной принадлежности Фрейлиграта, и Меринг пытается сконструировать здесь внутреннее согласие между Марксом и Фрейлигратом. Маркс называет недоразумением, "будто под "партией" я разумею какой-то умерший восемь лет назад "союз" или редакцию закрывшейся двенадцать лет тому назад газеты. Под партией я разумел партию в широком историческом смысле слова"[87]. Мнение же Фрейлиграта, согласующееся, по Мерингу, со взглядом Маркса, гласит: "Тем не менее, и хотя я всегда оставался и останусь верен знамени "наиболее трудящегося и наиболее несчастного класса", ты все-таки знаешь не хуже меня, что мое отношение к партии в прошлом совсем не то, что мое отношение к партии сейчас… От партии я был все эти семь лет далек… Значит, фактически моя связь с партией была давным-давно порвана… И я могу только сказать, что я себя при этом хорошо чувствовал. Моей натуре, как натуре всякого поэта, нужна свобода. Ведь и партия — это клетка, а петь даже для той же партии лучше на свободе, чем взаперти. Я был певцом пролетариата и революции задолго до того, как я стал членом "союза" и членом редакции "Новой рейнской газеты"! Так буду же и впредь стоять на собственных ногах, буду принадлежать только самому себе и сам распоряжаться собой"[88]. А в одном письме к Бертольду Ауэрбаху Фрейлиграт комментирует этот свой взгляд еще яснее: "Я рад, что не принадлежу больше ни к какой партии, что я уж много лет стою на той высокой башне, о которой я пел когда-то"[89].
Этот намек Фрейлиграта на свое знаменитое стихотворение приводит нас к исходному и конечному пункту комментария Меринга — к опубликованной им переписке Маркса и Фрейлиграта. Меринг начинает с толкования именно этого стихотворения. Ввиду большого значения соображений Меринга приведем здесь важнейшие строки стихотворения Фрейлиграта.
Меринг толкует эти стихи следующим образом: "Если взять эту строфу по ее внутреннему смыслу, то она содержит в себе лишь ту доморощенную истину, что поэт-творец стоит над своими созданиями, что он суверенно творит людей, все равно, нравятся ли они ему иди нет, как, например, Шиллер претворил в трагического героя весьма ему несимпатичного Валленштейна"[90]. И Меринг доказывает дальше, что эта строфа лишь другими была "истолкована" как выступление против "политической" поэзии Гервега. С чисто фактической стороны тут приходится возразить, что сам Фрейлиграт через неполные три года после написания этих стихов прямо признал свое собственное обращение к политической поэзии за отход от выраженной в них мысли. В предисловии к своей книге стихов "Eln Glaubensbekenntniss" (1844 г.) он пишет: "Самое ужасное, в чем они могут меня упрекнуть, сведется, пожалуй, в конце концов к тому, что я все-таки спустился с "высокой башни" и стал "на страже партии". И тут я, конечно, должен согласиться с ними!" Меринг не видит или не хочет видеть, что, начиная с 1841 года, года написания этих стихов, до революции 1848 года и далее Фрейлиграт эволюционировал сначала вперед, а потом обратно, по указанному нами пути, и пришел наконец к такому взгляду на литературу, который совпадал с его первоначальным взглядом, но ввиду изменившихся обстоятельств имел уже совсем иное политическое значение. Меринг вкладывает в развитие Фрейлиграта внутреннее единство, которого в нем не было.
Но это игнорирование исторических фактов не единственный результат легенды о Фреилиграте. Она имела в свое время (1912 г.) также и весьма актуальное литературно-политическое значение, поскольку Меринг выступил в связи с ней против первых робких попыток создать самостоятельную пролетарскую теорию литературы. Свой комментарий к переписке Маркса и Фрейлиграта Меринг заканчивает следующим выпадом против этих попыток: "В фельетонах "Vorwarts" стала недавно усердно пропагандироваться эстетика мозолистого кулака: что, мол, не нравится рабочим массам, то не имеет эстетической ценности. Так как в самое последнее время это бесчинство прекратилось, то будем его считать мимолетным заблуждением; но тот печальный факт, что оно вообще могло развернуться, хотя бы ненадолго, слишком ясно показывает, сколько здесь еще остается сделать. Пограничные вехи (между политикой и поэзией — Г. Л.) точно установлены, с одной стороны, Фрейлигратом, его словами, что "поэт на башне более высокой, чем стража партии стоит", а с другой стороны, Марксом, сказавшим не менее справедливо, что в боях современности поэт должен быть партиен в широком историческом смысле слова"
Антонио Грамши – видный итальянский политический деятель, писатель и мыслитель. Считается одним из основоположников неомарксизма, в то же время его называют своим предшественником «новые правые» в Европе. Одно из главных положений теории Грамши – учение о гегемонии, т. е. господстве определенного класса в государстве с помощью не столько принуждения, сколько идеологической обработки населения через СМИ, образовательные и культурные учреждения, церковь и т. д. Дьёрдь Лукач – венгерский философ и писатель, наряду с Грамши одна из ключевых фигур западного марксизма.
Перевод с немецкой рукописи Н. Волькенау.Литературный критик., 1936, № 8.
"Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены" #1(69), 2004 г., сс.91–97Перевод с немецкого: И.Болдырев, 2003 Перевод выполнен по изданию:G. Lukacs. Von der Verantwortung der Intellektuellen //Schiksalswende. Beitrage zu einer neuen deutschen Ideologie. Aufbau Verlag, Berlin, 1956. (ss. 238–245).
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Вниманию читателя предлагается переписка философов Мих. Лифшица (1905–1983) и Д. Лукача (1885–1971). Она относится к 1931–1970 гг. и включает все известные письма. Их оригиналы находятся в Архиве Д. Лукача (Венгрия). За редкими исключениями письма вводятся в научный оборот впервые. В приложении к переписке приводятся 12 документальных материалов, характеризующих официальный исторический фон, на котором эта переписка разворачивалась. Большинство материалов приложения также публикуется впервые.
Наталья Алексеевна Решетовская — первая жена Нобелевского лауреата А. И. Солженицына, член Союза писателей России, автор пяти мемуарных книг. Шестая книга писательницы также связана с именем человека, для которого она всю свою жизнь была и самым страстным защитником, и самым непримиримым оппонентом. Но, увы, книге с подзаголовком «Моя прижизненная реабилитация» суждено было предстать перед читателями лишь после смерти ее автора… Книга раскрывает мало кому известные до сих пор факты взаимоотношений автора с Агентством печати «Новости», с выходом в издательстве АПН (1975 г.) ее первой книги и ее шествием по многим зарубежным странам.
«Вечный изгнанник», «самый знаменитый тунеядец», «поэт без пьедестала» — за 25 лет после смерти Бродского о нем и его творчестве сказано так много, что и добавить нечего. И вот — появление такой «тарантиновской» книжки, написанной автором следующего поколения. Новая книга Вадима Месяца «Дядя Джо. Роман с Бродским» раскрывает неизвестные страницы из жизни Нобелевского лауреата, намекает на то, что реальность могла быть совершенно иной. Несмотря на авантюрность и даже фантастичность сюжета, роман — автобиографичен.
История всемирной литературы — многотомное издание, подготовленное Институтом мировой литературы им. А. М. Горького и рассматривающее развитие литератур народов мира с эпохи древности до начала XX века. Том V посвящен литературе XVIII в.
Опираясь на идеи структурализма и русской формальной школы, автор анализирует классическую фантастическую литературу от сказок Перро и первых европейских адаптаций «Тысячи и одной ночи» до новелл Гофмана и Эдгара По (не затрагивая т. наз. орудийное чудесное, т. е. научную фантастику) и выводит в итоге сущностную характеристику фантастики как жанра: «…она представляет собой квинтэссенцию всякой литературы, ибо в ней свойственное всей литературе оспаривание границы между реальным и ирреальным происходит совершенно эксплицитно и оказывается в центре внимания».
Главное управление по охране государственных тайн в печати при Совете Министров СССР (Главлит СССР). С выходом в свет настоящего Перечня утрачивает силу «Перечень сведений, запрещенных к опубликованию в районных, городских, многотиражных газетах, передачах по радио и телевидении» 1977 года.
Эта книга – вторая часть двухтомника, посвященного русской литературе двадцатого века. Каждая глава – страница истории глазами писателей и поэтов, ставших свидетелями главных событий эпохи, в которой им довелось жить и творить. Во второй том вошли лекции о произведениях таких выдающихся личностей, как Пикуль, Булгаков, Шаламов, Искандер, Айтматов, Евтушенко и другие. Дмитрий Быков будто возвращает нас в тот год, в котором была создана та или иная книга. Книга создана по мотивам популярной программы «Сто лекций с Дмитрием Быковым».