Литературное чтение. 3 класс. Учебник (в 2 частях). Часть 2 - [17]
– Батюшки мои! Да ведь это мой генерал! Я ведь с ним, когда он эскадроном ещё… Я и жив через него остался! Лизка! Лизка-а!
Подошла толстая краснощёкая торговка.
– Воз давай! – орал старик.
– Какой ещё воз?
– Давай воз! Генеральский сын! Того генерала, что жизнь мою… Помнишь, дура, говорил тебе сколько раз… Офицер на войне… Ну, вот из-под лошади… Э, дура!
«Дура» вспомнила и с любопытством осматривала Тёму.
– Ну, так вот сын его… Ну, давай, что ли, воз! Сам повезу… с рук на руки сдам. Вот что!
Так, причитая, размахивая руками, то наклоняясь к Тёме, то опять выпрямляясь, ораторствовал старик, пока дочь его, сидя на краю телеги, поворачивала лошадь в толпе.
Старик уже сидел на возу и только молча одобрительно кивал головой на сочувственные отзывы толпы. Сидел и Тёма, укутанный в свиту. Ватага не отставала от Тёмы и вся шла тут же возле телеги.
– Вы тут что? – накинулся было на них старик.
– Это мои мальчики, они со мной, – вступился Тёма. – Они у нас живут в доме.
– Вот как? Дружки, значит? Так что ж, айда в телегу и вы!
Ватага не заставила себя упрашивать и, живо вскарабкавшись, разместилась, кто как мог. Через несколько минут ребятишки весёлым шёпотом ещё раз передавали случившееся, но на этот раз передавая всё с комическим оттенком. Как ни был опечален Тёма, но и он не мог удержаться и фыркал, когда Яшка передавал, как они утекли от нечистого. Нередко на чью-нибудь меткую остроту раздавался дружный, сдержанный смех остальной компании.
И, откинувшись к ним, старик долго любовался своим грузом:
– Вишь, как они! Как мухи к мёду… Не брезгуешь?
И, повернувшись назад, старик убеждённо докончил:
– И Господь не побрезгует тобой.
Только через неделю была готова новая форма.
Когда Тёма появился первый раз в классе, занятия были уже в полном разгаре.
• 1. Поступление в гимназию для Тёмы важное событие? Как ты об этом узнал? Прочитай нужные строчки в тексте.
• 2. Зачем Тёма в мундире пошёл на наёмный двор?
• 3. «Ватага… с разинутыми ртами слушала Тёму». «Тёма шёл впереди, а вся ватага, сбившись в тесную кучу, робко шла сзади…» Подумай, чем вызвано восхищение, удивление и робость ватаги.
Как ты думаешь, эти ребятишки из городской бедноты могли стать гимназистами и иметь такой мундир? Почему? Объясни.
Всё ли в поведении Тёмы ты одобряешь? Когда тебе его было жалко, а когда его поведение казалось смешным?
• 4. Эта история шутливая, серьёзная, трогательная, забавная? Выбери нужное и докажи свой ответ.
• 8. Озаглавь каждую часть текста по событиям. Перескажи текст по плану.
• 9. Прочитай первый абзац в третьей главе. Докажи, что это описание. Что здесь описывается?
И. А. Бунин. Экзамены в гимназию. Из романа «Жизнь Арсеньева»
В августе того года я уже носил синий картузик с серебряным значком на околыше. Просто Алёши не стало, – теперь был Арсеньев Алексей, ученик первого класса такой-то мужской гимназии…
Часто в то лето пугало предчувствие разлуки с матерью, с Олей, с Баскаковым[5] и со всем родным гнездом, находил страх перед одинокой, неизвестной жизнью у каких-то чужих, городских людей, перед тем, что называется какой-то гимназией с её строгими и беспощадными учителями в мундирах. То и дело сжималось сердце при взгляде на мать и Баскакова, у которых, конечно, тоже сжималось сердце при виде меня. Но сейчас же я с радостью говорил себе: всё это ещё так не скоро! И с радостью обращался к тому заманчивому, что ведь тоже таилось в моём будущем. Я буду гимназист, буду ходить в форме, буду жить в городе, у меня будут товарищи, из которых я выберу себе верного друга…
В начале августа меня повезли наконец – на экзамены. Когда послышался под крыльцом шум тарантаса[6], у матери, у няньки, у Баскакова изменились лица, Оля заплакала, отец и братья переглянулись с неловкими улыбками. «Ну, присядем», – решительно сказал отец, и все несмело сели. «Ну, с богом», – через мгновенье ещё решительнее сказал он, и все сразу закрестились и встали. У меня от страха ослабели ноги, и я закрестился так усердно и торопливо, что мать со слезами кинулась целовать и крестить меня. Но я уже оправился[7] – пока она, плача, целовала и крестила меня, я уже думал: «А может, бог даст, я ещё не выдержу…»
Увы, я выдержал. Три года готовили меня к этому знаменательному дню, а меня только заставили помножить пятьдесят пять на тридцать… попросили «чётко и красиво» написать: «Снег бел, но невкусен» да прочесть наизусть: «Румяной зарёю покрылся восток…» Тут мне даже кончить не дали; едва я дошёл до пробужденья стад «на мягких лугах», как меня остановили, – верно, учителю (рыжему, в золотых очках, с широко открытыми ноздрями) слишком хорошо было известно это пробужденье, и он поспешно сказал:
