Литературная Газета, 6626 (№ 51-52/2017) - [10]

Впрочем, Андрей Рубанов мог бы без труда избежать некоторых упрёков. В магазине Знаева есть главный стенд, где продаются военная амуниция и фирменные телогрейки. Рядом «маячил «Патриот» – манекен в полный рост, одетый в соответствии с основной концепцией торгового дома: солдатские берцы, чёрные хлопковые штаны, подпоясанные солдатским ремнём, телогрейка и тельняшка…» Если заглавие книги поставить в кавычки, то многое станет понятным.

В разгар „мужской осени“

Андрей Рудалёв

Название романа может ввести в заблуждение. Особенно тех, кто приспособился смотреть на всё через призму идеологических окуляров, кто привык к лобовому удару по всем идейным фронтам.

С одной стороны, мы ждём правдивого отображение кондово-ватного рыцаря патриотической идеи без страха и упрёка. А с другой, можно предположить, что будут его изобличение и откровенный стеб.

Патриоты и патриотизм сейчас в тренде. С этих позиций и автора за одно только название можно было бы обвинить в махровой конъюнктурщине. Однако все эти искусственные патриотические манекены были выброшены вон, и перед нами предстала судьба мужчины, прочно слитого с новорусской историей, но взыскующего чего-то большего, чем тот же дикий дух капитализма.

Свой трудовой путь Сергей Знаев, которого Андрей Рубанов вывел ещё в романе «Готовься к войне!», начал в 91-м, когда стал промышлять обменом валюты. Постепенно превратился в акулу бизнеса. Занимался тем, что ему интересно, и бросал наскучившее. И при этом, даже попав под заказной пресс силовиков, остался государственником. Это важно. В его ситуации можно было легко проклясть всё и вся и начать сокрушаться о бесконечном российском беспределе. Но он остался мужчиной, у которого не только сны были о чём-то большем, но и сам он вовсе не стал хищником, взявшим на вооружение лозунг: человек человеку – волк.

Герой «Патриота» – это вовсе не попытка реабилитации девяностых и современных российских реалий, а иллюстрация того, что и это время не было полностью и бесповоротно отдано во власть тьмы и хаоса. Что и тогда были люди, занимавшиеся созиданием, борьбой с пустотой. Возможно, это именно те праведники, трудами которых мы все спаслись от полного краха.

Знаев выступает «за большие дела». В то же время ищет вариант идеальной телогрейки – ватного символа России, материализации её нацидеи, квинтэссенции русской матрицы. Она должна быть недорогой, «неубиваемой вещью» и при этом её не жалко. Это будет символ «сурового нового мира», который «придёт на смену прогнившему и продажному международному капитализму». Сам проект его магазина «Готовься к вой­не!» был вызовом духу капитализма. В том числе и к этой войне Знаев призывал готовиться, а теперь в ней необходимо участвовать. Таково его большое дело. Его он не продал американским геям, хотя эта сделка и сулила ему многие выгоды и решение проблем.

«Я превращаю пустоту в содержание», – говорит Сергей Знаев, рассуждая о своём магазине. Он создал его с «пустого места. Тут был овраг и бурьян, а теперь свет горит, асфальт лежит, и люди ходят толпами. В этом мире всё начинается с таких, как я. С тех, кто делает. Сначала надо что-то сделать. Из говна слепить конфету, как мой папа говорил. А уж потом, когда есть конфета, появляется всё остальное: государство, полиция, пенсионные фонды, войны, внешняя политика».

Вот и Андрей Рубанов, сам – бывший предприниматель, в интервью сайту «Горький» отметил, что «экономика, которую мы строили, – это была не экономика барышей, а экономика созидательная. Мне это в ней и нравилось. Созидательный труд, самостоятельность, инициатива – это мои главные ценности с детства». Этот созидательный аспект крайне важен в книге. В ней проговаривается, что человек – соавтор, подмастерье Бога, он улучшает, переделывает мир, который «с самого начала нуждался в доработке». Человек должен испытывать его, «регулярно настраивать заново». Эти мысли у героя от отца.

16-летний сын Сергея, с которым тот только познакомился, причисляет его к травмированному поколению людей, которые родились при социализме, а потом были заброшены в капитализм.

Если это так, то отец Знаева из поколения раздавленного. Он колдовал с паяльником, был электротехником, после его созидательного труда «магнитофон начинал играть. Телевизор начинал работать». Запах канифоли был для героя схожим с запахом ладана в храме. Отец всё делал собственными руками, улучшал, преобразовывал. Один из тех, кто отлаживал, настраивал мир. Работал на секретном заводе, производящем электронное оборудование для ядерных электростанций. Слыл за лучшего специалиста. Сделал для сына электронную музыкальную установку, и тот стал задумываться над созданием своей команды. В какой-то мере через это получил свою путёвку в жизнь. Но потом стала разваливаться страна, вместе с ней семья Знаевых. Отец запил, как многие тогда, его созидательный труд был не нужен. Так и сгорел. Мать ушла к врачу-любовнику, сам Сергей жил уже отдельно.

Знаев – герой современного романтизма. Лермонтовский парус новой России. Плоть от плоти страны, которая является для него аксиологической константой. Он, как и его отец, считает, что всё время надо что-то делать, что «жизнь – одна, её надо тратить на созидание». В этом его главное знание. Он стал самодостаточным в бурной стихии разлома и травмы, нёс и реализовывал идею созидательного священнодейства, которым был заражён от отца. Он хорошо запомнил его, преобразовывающего мир, в том числе их однокомнатной квартиры, через это и сам Сергей становился особенным среди своих сверстников. Но атмосфера тех же 90-х была такова, что созидание разбивается о скалы.