Литературная Газета, 6623 (№ 48/2017) - [2]

Быстро внесли всё, что с собой было, – двести тысяч. Спрашивают: с оплаченным счётом – бежать в реанимацию? Нет, говорят: «У них на мониторе предоплата высветится».

Сердце вновь запустить не удалось…

Была ли задержка спасения и на сколько? На минуту? На две?

Противоречит ли это закону, постановлениям, инструкциям? Будут ли обращаться в прокуратуру? Это дело родных и близких.

Для сравнения: известный человек, с которым я поделился этой историей, рассказал, как было с ним во Франции, когда прихватило сердце. Спасатели, когда ему стало получше, не позволили пройти и двадцать метров до скорой помощи – отнесли на носилках. Далее – манипуляции на месте и в клинику. Всё это время его товарищи пытались кому-нибудь заплатить. От них отмахивались как от мешающих (!) делу. И потом объяснили: сначала человека спасают, приводят в порядок, а после этого – все переговоры. Но не врачей, а клиники. И не с пациентом, а со страховой компанией. Но спрашивать, есть ли у него страховка, никому и в голову не пришло.

У нас же сейчас (рассказывает знакомый детский врач): на каждой планёрке главный вопрос – сколько заработано денег? И инструктаж: сложных детей – не брать. Притом что эта клиника всегда вела самые сложные случаи – детей привозили со всего СССР. Но это было во времена ЗДРАВООХРАНЕНИЯ, а не «медицинских услуг».

Настоящие врачи находятся: нарушают циничные указания, выполняют свой долг – вопреки насаждаемой (законами о коммерциализации социальной сферы, требованиями ВТО по «услугам» и т.п.) людоедской системе.

Кто-то согласится со мной. А кто-то спросит, как в советском анекдоте: «Чем не довольны? Всем? Так почему с парикмахерской начали?»

Да, корень проблем страны не в этой «парикмахерской». Но на её примере, надеюсь, очевидно, куда нас ведут. И потому, как выражение необходимого нам разворота, актуален лозунг: устроивших такую «парикмахерскую» – гнать взашей!

Вместо варварской системы «медицинских услуг» – всеобщее здравоохранение. При всех его возможных и известных дефектах, тем не менее оно – человечно.

Не просто слова…

Не просто слова…

Политика / События и мнения / Взгляд из провинции

Минаков Станислав

Заседание в храме Христа Спасителя

Фото: РИА Новости

Теги: религия , православие , общество , политика

Стояние против смуты на Архиерейском соборе

Завершившийся в Москве Архиерейский собор Русской православной церкви обсуждался в СМИ и соцсетях столь широко и бурно, как, кажется, не обсуждался ни один из предшествующих Соборов новейшей истории.

Кроме неизменно жизнепобудительного слова нашего Патриарха, выделю в прошедшем Архиерейском соборе несколько аспектов, затрагивающих не только, скажем, меня лично, но и всё общество.

Очень важным для каждого, в том числе невоцерковлённого гражданина, считаю проведение длительного заседания Архиерейского собора, ставшего результатом долгой работы комиссии по исследованию и идентификации останков Семьи Царственных Страстотерпцев. Полагаю эту тему и проблему краеугольным духовным камнем в нашей жизни. Неразрешение её не позволит нам двигаться дальше, преодолеть столетний раскол, понять самих себя и друг друга. На мой взгляд, очень важно: на Соборе был громко озвучен тезис о возможном ритуальном убийстве Августейшей Семьи, эту версию также отрабатывает следствие – церковное и уголовное.

Весьма занимает меня как человека, соединяющего личной судьбой и как минимум полуторастолетней судьбой моих предков два центра Слобожанщины – Харьков и Белгород, проблема, как метко замечено коллегами, «лжепокаяния лжепатриарха» Филарета, приведшая даже к оправданно доброжелательному ответному документу, принятому Архиерейским собором.

Однако гораздо более прагматичными, лежащими уже в конструктивной плоскости, являются изменения в Уставе РПЦ, принятые Собором по прошению Блаженнейшего митрополита Онуфрия. Огромный церковный, духовный, личностный авторитет нынешнего Предстоятеля Украинской православной церкви не подлежит сомнению. Понятен нам также и непростой общественно-политический контекст нынешнего пребывания канонической православной церкви на Украине. Она сегодня служит фактически в условиях исповедничества. Но возникает и вопрос: ретрансляция украинской кафедре ещё большей автономии, чем даже по результатам знаменитого Харьковского собора 1992 года (тогда УПЦ получила весьма большую степень организационной свободы от московского церковного руководства), не закладывает ли потенциальную или даже уже динамическую опасность дрейфа УПЦ в окончательную «автономию»?

Конечно, сейчас Блаженнейшему Онуфрию вручены новые «факты и аргументы» (хотя мало кого это на Украине интересует в условиях «антимоскальской» истерии в СМИ и обществе) в стоянии против украинских ревнителей автокефализации. Однако остаётся тревога: как всё же сложится дальше, доколе РПЦ будет отдавать полномочия и, наконец, а почему в Белоруссии наша единая Церковь живёт на основе других организационных принципов; то есть почему киевской кафедре позволено то, чего не позволяется (и не требуется, и не чается!) минской.

И конечно, скажу о выступлении Владимира Путина, напомнившего на Соборе об огромной роли нашей Церкви в периоды великих смут – и четырёхсотлетней давности, и столетней, а также в годину страшных испытаний Великой Отечественной вой­ны. Нам, считающим Президента России своим православным братом во Христе и молящимся о нём, отрадно было слышать из его уст о соработничестве сегодняшнего Российского государства и Русской православной церкви. И мы хорошо знаем, что это не просто слова, а «реализм действительной жизни», как сказал бы Достоевский. Мы всё больше начинаем понимать, что живём всё-таки не на «некой территории», а в государстве, наследующем тысячелетние православные духовные и нравственные традиции.