Литературная Газета, 6618 (№ 42/2017) - [18]

Кроме первых восторженных отзывов на церемонию открытия появились критические оценки, и это неудивительно: поиск заусениц – обязательная примета любого заметного события. Кто-то отмечал накладки при размещении, кто-то возмущался очередью на обед, впрочем, без приюта никто не остался, а скопление у входа в зону питания на третий день рассосалось. Ещё жаловались, что на некоторые встречи не удаётся попасть из-за слишком большого количества желающих, хотя претензия эта в определённом смысле – комплимент организаторам, выходит, им удалось заявить острые темы и привлечь интересных спикеров.

Один из них – президент Курчатовского института Михаил Ковальчук рассказал на одной из научных площадок о тонкостях кристаллографии и грандиозных планах: создании в России уникального синхротронного источника четвёртого поколения – первого в мире. То, что было понятно студентам-физикам, гуманитарии воспринимали с трудом, но академик разжевал: «Начиналось всё с хаоса – закончилось упорядоченной структурой – кристаллом. Увидеть, каким образом этот хаос перестраивается в порядок, можно с помощью принципиально новых мега­установок…»

Собственно, фестиваль в Сочи и стал своеобразной мега­установкой, с помощью которой можно было наблюдать, как упорядочивается хаос. Десятки тысяч молодых людей из разных точек планеты в определённый момент снялись с мест и двинулись в конкретную точку на карте России. Чем руководствовались эти люди? Наверное, любопытством. Но ещё и наверняка особым чувством к стране, принимающей фестиваль. Мотив важно знать, ведь Россия стремится быть страной-экстравертом, использовать ресурс «мягкой силы».

Показательна в этой связи дискуссия о будущем образования. Кроме академиков и крупных отечественных учёных, ректор МГУ Виктор Садовничий дал слово африканцу – Габриэлю Кочофа, и именно на его монолог юная аудитория отреагировала недежурно – настоящей овацией. Тронула личная история умудрённого опытом человека:

«Хочу сказать спасибо России за то, что она дала мне образование. Когда я сказал маме, что уезжаю учиться в Советский Союз – она плакала от счастья. Я из большой семьи – одиннадцать детей. Мама никогда не училась, но была уверена, что образование меня спасёт. Родственники и друзья семьи сумели собрать 15 долларов, мама посадила меня в самолёт без чемодана, у меня был только целлофановый пакет, куда она положила кусок мыла, коробку сахара, банку сардин, а я добавил свитер и тетради по математике… Окончил я Губкинский университет, начал преподавать там же, стал профессором, а позже – послом Бенина в России, но, к сожалению, моя мама не дожила до этого... Я хочу пожелать участникам фестиваля, чтобы мы вместе построили жизнь, где у всех будут равные возможности…»

Общаться со специфической молодёжной аудиторией не так просто. На фестивале были представлены разные стратегии выступающих. Кто-то пытался завоевать авторитет с помощью модных слов «тренды», «опции», «компетенции». Кто-то хватался за горячую тему, принимаясь не слишком убедительно рассуждать о проблемах искусственного интеллекта. Кто-то старался выглядеть модно, заигрывал с залом и достигал эффекта, противоположного задуманному – проявлялась архаичность явления, как, например, в случае с французским писателем Федериком Бегбедером. Хотя, разумеется, это тоже бесценный опыт для юного человека – вовремя разочароваться в авторитете.

Но всё-таки в большинстве случаев аудитория не была разочарована. Участникам фестиваля позволяли задавать вопросы, и часто они оказывались неформальными и острыми. А потому какой-нибудь известный политик, общественный деятель или учёный проявляли себя ярче обычного. Да и вообще наблюдать медиаперсону не на экране компьютера или ТВ, а вживую – интересный опыт. Тем более, в дискуссиях часто сталкивались разные взгляды, порой антагонистические.

Всемирный фестиваль молодёжи и студентов по своему происхождению – левый. И это обстоятельство было заметно – медиацентр оказался наполнен портретами Ленина, футболками с изображением Че и Фиделя, красный цвет доминировал, шла торговля символикой, обменивались флагами и значками. По проходам то и дело шествовали разноязыкие демонстрации с песнями и лозунгами антикапиталистического содержания. Типичная «картинка с выставки» – интернациональная колонна громко поёт «Белла чао», двигаясь мимо больших плазменных экранов, на которых транслируется выступление Германа Грефа – яркого представителя банковского капитала. А пока проходит мастер-класс видного антикоммуниста Владимира Жириновского, где-то совсем рядом зал выражает солидарность с народом Северной Кореи, приветствуя его эмоционального представителя взрывом аплодисментов.

Поначалу подобная эклектика выглядела странно, но довольно быстро стала привычной. К концу фестиваля даже возникла мысль: может быть, именно в этом и есть «сермяжная правда»: когда не слишком презентабельные левые живут в многозвёздочных отелях, а сильные мира сего, озираясь на плакаты к 100-летию Октябрьской революции, вынуждены подчёркивать свою близость к народу скромным полуспортивным стилем в одежде.