Литературная Газета, 6601 (№ 23/2017) - [37]

И всё это пережитое, прокрученное сто раз в моей воспалённой голове было уже давно!

Тогда, когда я ещё боготворил этого человека, как можно боготворить учителя, показавшего иной путь.

А сейчас я с горьким опустошением понимал, что просто перепутал, ошибся дверью и пошёл по чужому пути.

И виновата во всём она, Алиса…

Дурацкая девушка, которая даже не пытается меня соблазнить.

* * *

– Ты мне зачем-то дан.

– Это точно.

Временами мне становится просто невыносимо от себя самой, от того, что в моей голове теперь живёшь только ты!

И тогда злость начинает сочиться из-под моих фиолетовых ногтей, теперь мои пальцы сжимают сигареты чаще обычного, злость душит меня, злость не даёт сделать ни одного свободного шага, мне хочется пойти и придушить каждую из этих мумий, упакованных в «Гуччи» и «Версаче», таких же нелепых и пошлых, как и их выбор одежды, с утра до вечера хохочущих здесь над тупыми шутками.

Я поняла, именно сегодня поняла, лёжа в липком поту на балконе, на неудобной раскладушке в сеточку (я теперь после обеда тут загораю и веду свою страничку на форуме, а всем говорю, что иду спать), я поняла – ты боишься отказа!

Вот и придумал себе оправдание, что «с девушками не очень».

Ну и на хрен ты мне нужен, раз боишься!

Я ведь, милый, и сама всего боюсь…

Восемь дней уже прошло с тех пор, как мы здесь, сегодня девятый вечер.

Послезавтра – домой…

Платон, сделай хоть что-нибудь, напейся, признайся мне прямым текстом, что ты – гей, что ты – импотент, признайся, что дал обет верности жене, что хочешь подружку Вероники Андреевны, только сделай хоть что-нибудь!

* * *

Моё сердце из бумаги, да.

С ним нельзя так, нет, оно теперь тонкое очень.

Прозрачное такое, сквозь него тебе можно очертания моря увидеть и даже ту птичку, что летит куда-то, не ведая страха. А ты берёшь и, затаив дыхание, чертишь на нём какие-то знаки тоненьким ножичком. Рвётся бумажка, ой, рвётся… Зачем ты так и что тебе от меня нужно?! Я хочу сказать: «Будь со мной поосторожней!», но я всё молчу, а вдруг ты возьмёшь да и уйдёшь со своим ножичком к другому, вон к тому, например, дебилу белозубому, чернявому, заставляющему наших тёток сутки напролёт над чем-то истерично хохотать? А я не хочу так, хочу, чтоб ты осталась… и да ладно уж, черти, шамань, раз по-другому не можешь. А я без этого уже никак не могу и сам…

С утра мне пришла в голову диковатая мысль.

В принципе и уволить за это могут легко.

Я решил пойти погулять с Алисой в город.

Вот как решил, так и выбросил эту мысль из головы, для того чтобы, когда снова её достану, она была спонтанной и естественной.

Я озвучил её после обеда.

Алиса приходила в ресторан позже остальных, а уходила всегда последней.

Когда со столов убирали, она пересаживалась к бару, заказывала ещё кофе, курила и что-то всё писала в своём ноутбуке.

И каждый раз я подсаживался к ней с таким видом, что это действие, вроде бы как само собой разумеющееся, и каждый раз я тоже курил, нёс чепуху или просто молчал.

Иногда мы уходили вместе, разбегались по своим номерам, говоря многообещающее: «До вечера!» Иногда Алиса оставалась там одна, а я уходил и честно пытался часок подремать, мне ведь и вправду нужен сон, я же вообще-то здесь ещё и на работе…

Сегодня я остался с ней.

– Пойдёшь вечером в город?

Она посмотрела на меня так, как будто сама только что именно это и хотела предложить!

– Конечно!

Улыбнулась просто и счастливо, как ребёнок.

Господи, как с ней легко, как с ней сложно…

– А тебе разве можно так?

– Нельзя.

– А как же тогда?

– Молча. Уйдём по-тихому, сегодня же вечеринка, она в одиннадцать заканчивается, а завтра ранняя экскурсия. Ты, кстати, поедешь?

– Угу.

И вот опять эта полуулыбка-полунасмешка…

Мимо прошмыгнули две тётки из «наших», подружки Вероники Андреевны. Держась, как школьницы, под ручку, дефилируя игривой походкой, они сделали вид, что нас не замечают.

– Здравствуйте! – вдруг громко, крикнув им в спины, взорвалась Алиса.

– Ой, здрасьте-здрасьте! – тётки, разряженные во что-то аляповато-летящее, тут же разулыбались.

Я невольно усмехнулся.

Алиса, как собачка, которая территорию метит. Не важно, что мы не спим. Для неё важно показать им, что я не с ними, а с ней…

За пять евро бармен рассказал мне, что в городе есть только один приличный клуб и пара приличных ресторанов. Но в ресторан – это дорого, да и чего там сидеть, опять друг на друга смотреть, а я хочу потанцевать с ней так, как будто сам не умею.

В общем, сегодня я дал себе такую установку: не думать про недавний конфуз, тот, с коктейлями, и уж тем более не думать про возможную победу! Потому что даже мысль о том, что вдруг (чем чёрт не шутит!) у нас что-то да и случится, наводила на меня ещё большую панику.

Не надо думать. Надо просто идти и всё.

А там – будь что будет.

Что бы ни произошло – всё к лучшему.

Пошлёт она меня куда подальше – ну, что же делать, значит, прекратим наконец-то играть в эту «непонятку».

А может, и я пошлю её первым.

Достала она меня и уже не на шутку!

* * *

Плиты неба, устав от моих слёз и вопросов, взяли и сдвинулись.

Процесс пошёл.

Сегодня в обед я узнала то, что больше всего и желала, и одновременно боялась узнать. То, что изводило меня здесь днями и ночами, то, что не оставляло в моей голове почти никаких других мыслей!