Литературная Газета, 6598 (№ 20/2017) - [28]

Время непрерывно отсчитывает ровный ритм хаотичных событий, создавая сложные узоры судьбы, с которой мы пытаемся идти рука об руку, не ссорясь, потому что не понимаем её силы, но надеемся на любовь и умение решить за нас все самые важные и сложные повороты, оправдывая свой страх её настойчивостью. За каждой дверью в коммуналке скрывалась своя история, своя жизнь. Раньше в этом доме, сохранившем все внешние атрибуты классического особняка с выдающимися колонами и барельефами, жила графская семья и занимала его целиком. Начиная от задумки архитектора, его желания гармонично соединить экстерьер с интерьером, дом привык ощущать заботу и внимание и долгое время хранил своё великолепие и имперское величие, словно врождённое внутреннее достоинство, которое сложно унизить даже самыми большими несчастьями. Всё изменилось с приходом большевиков и их отношением к собственности: владение стало коллективным и по сути – ничьим.

Лизе комната досталась от бабушки, коренной петербурженки. Кроме внучки, у неё никого не осталось, и вся её жизнь превратилась в череду воспоминаний, которые порой казались мнимыми и уже не ранили так сильно, а просто вспоминались без оценок. Бабушка никогда не жаловалась и не сетовала на судьбу, с любовью просматривая те самые мнимые события своей жизни. Зачастую, оправдывая наши неудачи и ошибки, мы говорим о том, что всё что ни делается – к лучшему. И снова совершаем ошибки, ленимся, снова терпим неудачу и снова верим в лучшее. Но ничего хорошего не происходит. Со временем приходят болезни и недуги, казавшиеся такими далёкими и почти невероятными в молодости. И каждое утро в голове противно и уверенно занимает своё прочное место мысль о том, что судьба несправедлива. Так живут многие, но не жила Маргарита Семёновна, бабушка Лизы. Она каждое утро говорила жизни: «да», негромко и доверчиво, находила во всём обыденном своё собственное тихое очарование.

В её трудовой книжке была одна-единственная запись: «Школа номер 50, учитель младших классов». Многие приписывают учителям то, о чём они сами и не догадываются: несостоятельность и нереализованность, загубленную и невозвратную молодость. Но бывают счастливые истории, когда человек выбирает специальность по своему призванию и зову души, просто потому, что ему нравится делиться открытиями с теми, кто сидит за партой и ждёт знаний, чтобы слепить свой мир и свою жизнь, поверив в себя. Вот тогда жизнь учителя наполняется радостью и каждое утро становится частью чего-то очень важного. Маргарита Семёновна любила своих учеников, не считала их балбесами, а пыталась научить, как она говорила, мыслить. К каждому первому сентября она обязательно шила два строгих костюма – тёмно-синего и серого цвета. Ей казалось, что серый цвет подчёркивает достоинства женщины, позволяя добавлять любые оттенки. В этой строгости и простоте отображались, словно в венецианском зеркале, невероятная элегантность и женственность. Муж Маргариты Семёновны, единственный мужчина в её жизни, ушёл из жизни, когда ему было всего лишь пятьдесят. Это не был несчастный случай или внезапная болезнь, у него просто однажды остановилось сердце, как и у многих мужчин в его возрасте. Просто остановилось, как и жизнь бабушки Лизы.

Невозможно отлистать жизнь назад, вернуться в прошлое, задать вопрос, получить на него ответ – почему? Почему всё произошло именно так?

Когда Елизавета вспоминала бабушку, она черпала из этих воспоминаний силы для нового дня, как в картинах, вернее, репродукциях, украшавших стены её комнаты. Это были две картины итальянского живописца Сандро Боттичелли, аккуратно вырезанные из какого-то журнала и оформленные в паспарту.

Богиня с развевающимися волосами цвета меди и улыбкой недосказанности, сочетание невероятных сказочных фигур, сплетённых неведомой нитью событий и судьбы, благословляемой лёгким движением руки Венеры, дающей добро на всё происходящее. В них было столько силы, а главное – итальянский художник опередил Достоевского, провозгласив каждым движением кисти и сплетением светотеней, что красота спасёт мир , – во всяком случае, он сам искренне в это верил, создавая совершенные пропорции и формы, словно слагая гимн утончённости и гармонии. «Ну если красота и не может спасти мир, – думала Лиза, рассматривая по вечерам репродукции, – то разве не может она спасти человека? Отчаявшегося, потерянного в этом сумасшедшем мире? А что если может?» Венера спокойно и загадочно смотрела на неё со стены, не умея или не желая давать ответы на её вопросы. «Сама поймёшь», словно говорил весь её облик.

Почему-то все всегда отталкиваются от настроения, словно это – основная заслуга художника, а вовсе не умение передать форму, перспективу, сложность композиции. Наверное, всё дело в цвете и лёгких, ритмичных мазках. Цвет придаёт энергию и задаёт настроение, которые мы улавливаем и вдруг ощущаем замысел творца, словно он нашёптывает нам свои мысли. Красота, способная спасти мир, вытащить его из омута страданий, в который он погружался столетиями. Красота, заключённая в совершенной художественной технике и сочетании цветов. Простая, как будто даже банальная – и невозможная истина, уравнение, которое не имеет решения.