Литературная Газета, 6596 (№ 17-18/2017) - [17]

– Дело в том, что все мы в нашем профессиональном сообществе крайне разъединены. Каждый занимается собственным театром, собственным фестивалем, собственным делом… И налицо два потока – совершенно разнонаправленных. Один поток – это большинство людей, причём подавляющее, включая не только тех, кто относится к творческим профессиям, а вообще нашего народа. Они хотят опоры на традиции, подлинной культуры для себя и своих детей, хотят возвышения души человека. А другой поток жаждет совсем иного – вседозволенности. Его представители не устают утверждать, что художник имеет право буквально на всё, потому что он свободен. Да, художник действительно свободен. Это правда. Но вся штука в том, что представители второго, негативного потока упускают шанс прислушаться к голосу своих оппонентов и понять, что надо бы подумать о спасении своей души.

Заметьте, эти два направления всегда были в нашей культуре. Другой вопрос: кого сегодня больше чтут, а чьи фамилии ныне просто забыты, не говоря уже о произведениях, вышедших под этими фамилиями. И вот что говорил практически о контроле в искусстве Пушкин, а с ним, думаю, никто не будет спорить: «Я убеждён в необходимости цензуры в образованном, нравственном и христианском обществе, под какими законами и правлениями оно бы ни находилось».

Обратите внимание, эти слова принадлежат тому поэту и мыслителю, который, как мы привыкли считать, так много натерпелся от царской цензуры. Но не будем забывать: у него был личный цензор – царь. Дай бог нам всем такого цензора, его внимания к нашему искусству. Также Александр Сергеевич говорил: «Нравственность, как и религия, должна быть уважаема писателем. Безнравственные книги суть те, которые потрясают первые основания гражданского общества. Те, которые проповедуют разврат, рассеивают личную клевету, или коей целью имеют распаление чувственности приапическими изображениями. Тут в цензоре необходим здравый ум и чувство приличия, ибо решение его зависит от сих двух качеств. Не должен он забывать, что большая часть мыслей не подлежит ответственности, как те дела человеческие, которые закон оставляет каждому на произвол его совести».

И ещё одну чрезвычайно важную мысль сформулировал Пушкин: «Разве речь и рукопись не подлежат закону? Каждое правительство вправе не позволять проповедовать на площадях всё, что кому в голову придёт… Действие человека мгновенно и одно; действие книги множественно и повсеместно».

– Вы наверняка уже слышали или прочитали о себе: как Бурляев может судить о театре, когда он, дескать, и отношения-то к театру не имеет…

«Золотой Витязь» всегда проходит с размахом

– Да, я читал в либеральной прессе подобные отзывы и был ими, мягко говоря, умилён, их голословностью. Мои помощники не поленились и вычислили, что автору этого посыла в одной из газет было… всего три года в то время, когда я уже был артистом Академического театра имени Моссовета, в труппе корифея Юрия Завадского, когда играл на сцене с великими Мордвиновым, Раневской, Марецкой, Орловой, Пляттом и уже в 19 лет стал самым молодым членом Всероссийского театрального общества (ныне СТД). Окончив Театральное училище имени Щукина по специальности «артист театра и кино», я поступил в Московский театр им. Ленинского комсомола, потом был артистом Московского ТЮЗа. А последние 15 лет руковожу крупнейшим Международным театральным форумом «Золотой Витязь». Журналистам следует изучать историю…

– Если оставить хотя бы на время общественную деятельность, то ваша собственная творческая повестка дня – какова она? Не спросить об этом нельзя, потому что зрители помнят и любят вас как яркого актёра, а также как самобытного режиссёра…

– Признаюсь, я слежу за нашим унизительным, рыночным, продажным кинопроцессом. Немудрено, что я невольно потерял интерес к подобному кинематографу. И однажды решил для себя больше им практически не заниматься, не ставить фильмы и не играть. Последний раз снялся в роли Иешуа Га-Ноцри в «Мастере и Маргарите» Юрия Кары, 23 года назад. Но теперь, судя по всему, мне всё же придётся вернуться и в кинодраматургию (я написал сценарий), и в режиссуру (поставить фильм). Подробнее о теме проекта пока не хотел бы говорить, сейчас я занимаюсь подготовкой финансовой почвы для возникновения будущего фильма. Единственное, что отмечу: это будет полный метр. Я не люблю сериальный формат, я – за концентрированное сжатие информации.

– Как родитель «Золотого Витязя», – и в его кинематографической, и в театральной ипостасях, – вы довольны его развитием?

– В 1991 году, когда я только задумывал этот фестиваль, то не мог себе и представить, до каких масштабов он вырастет; не мог вообразить, что появится это новое явление: Славянский форум искусств. И что мы будем осуществлять международный фестиваль не только в номинациях кино и театра, но и музыкальную и литературную его части, а также отдельную программу по изобразительному искусству. Иначе говоря, к настоящему времени «Золотой Витязь» стал своего рода концерном, охватывающим все виды искусств. Со своими, естественно, взглядами на жизнь и правилами.