Литературная Газета, 6585 (№ 05/2017) - [10]

Так, как писатель – особенно успешный писатель – жил в Советском Союзе, писатели не жили нигде. Это в принципе неповторимо. Однако память о литературном мёде осталась. И потолки Дома писателей, и кутежи в ЦДЛ, и работа на казённых дачах ещё сидят в тех, кто это познал. И передал молодым.

Но с этим надо прощаться. Прощаться с пониманием того, будто есть что делить. Когда почвенники бросались на западников в 70-х или 80-х, это имело некоторый практический смысл. Сейчас в этом нет никакого резона. Что делить, когда давно всё разобрано?

Пусть и литературный процесс трансформировался в сугубо премиальный. Но премии эти раздают не люди литературные – они лишь обслуга, а корпорации, те, кто лоббирует в стране определённые тренды. Они дают деньги. И когда писатель возмущается их решениям, то это ровно то же самое, если бы пенсионер, сидя в стылой квартире, возмущался бы, отчего власть пожаловала ему столь низкую пенсию, да и ту не выдала. Действо насколько печальное, настолько и безрезультатное. Другое дело – когда пенсионеры выходят и перекрывают дороги. Пока не пришёл ОМОН.

Но в литературе дороги все уже перекрыты. Писатель выдавлен на обочину современной жизни. Литература существует только внутри собственных групп, группировок. Литература сокращена до пресловутой литературной среды, и в ней она дробится, распадается на ещё меньшие осколки. Эти принадлежат одному журналу, эти – другому, а эти – вообще сами по себе. Всё это крайне тоскливо и главное – крайне мелко. А от мелко рождается мелочность.

В бесконечных спорах, мало относящихся к сути, литература мельчает и истончается. Споры патриотических и либеральных журналов выглядят спором мелких лавочников в конце дальней улицы. Это никому не нужно, кроме самих лавочников. Мы дошли до того состояния, когда современная российская литература не играет никакой роли в жизни российского общества. А если кто сунется, то будет обгажен частотой и интенсивностью споров.

Но ради чего делёжка этих скудных харчей? Неужели не понимаем, как выглядит она со стороны? И ведь главное – страшно читать и тех, и этих. Читаешь либерала – хватаешься за пистолет. Успокаиваешься, откладываешь. Берёшь патриота – где мой револьвер? Глупость зажигает и поджигает. И в ней рождается убийственная наглость, сплетённая с высокомерием.

Литературные кучки охраняются и запираются их же участниками и охранителями так, будто это нефтяные вышки. Самомнение и тщеславие здесь поразительны. Тем смешнее, тем нелепее выглядят они со стороны для простого обывателя, когда идут в очередной крестовый поход стариков-детей против очередного несправедливо награждённого.

Когда жернова потребительства перемалывают литературу в труху, когда сам мир вытесняет её из своей матрицы, мы, писатели, литераторы, забиваем последние гвозди собственными мелочными скандалами и конфликтами, беспрерывным выяснением отношений, кто чей наследник и кто больше славы заслуживает.

Но нет никакой славы. И не будет. Смиритесь. Вы, за редким исключением, маленькие и очень жалкие. Скажете, так было всегда? Было, но не в такой степени. Страна ещё так не обнищала (я сейчас скорее даже о духовном аспекте). Она подкармливала литераторов. Она и сейчас подкармливает, но только за соответствующие пропагандистские услуги, а не за саму литературу. И чем больше вы копошитесь, как те паучки в банке (или в баньке, раз мы тут о вечном), тем больше кислорода сжираете, а его и так осталось на пару вздохов.

Это конец литературы, который мы сами приблизили своими бесконечными дурными спорами. Повторюсь, в них нет ни практического, ни метафизического смысла, если только не понимать под ним желание потешить извращённое самолюбие и унять вечную жажду раздрая.

И можно было бы заговорить о попытке взаимопонимания, о некоторой форме не примирения, но хотя бы уважительного неприкосновения, однако этого не случится. Паучки видят последние крошки, они думают, что сумеют сожрать их первыми, но они ошибаются. Сожрут их – их же амбиции, их невостребованность, потому что чем яростнее литературный мир делится на своих и чужих, тем более он становится чужим в глазах уже не столь внимательного к тонкостям литературных резерваций и лагерей читателя.

Те, кто толкал других на обочину, в итоге вытолкали сами себя. Радости в этом никакой нет, но так и они были не способны порадоваться.

Будет ли брошен спасательный круг?

Будет ли брошен спасательный круг?

Литература / Литература / Навстречу съезду

Ахмедов Магомед

Теги: литературный процесс

Национальные литературы остались за бортом

Последние годы моя жизнь и деятельность в качестве председателя Союза писателей Дагестана была тесно связана с Союзом писателей России, и для меня глубоко не безразлична его судьба. Последние десятилетия для этой организации стали годами безденежья и поиска спасательных кругов: проводились пленумы то в одном, то в другом месте, где власть благоволила руководству СП России, в основном в Якутии, Калуге, Орле и других регионах. Но всё же было бы правильнее, если бы съезды – главные объединяющие нас писательские форумы нашей организации – проводились в Москве. К тому же на съездах не вёлся полноценный разговор о путях развития литератур народов России, о национальных литературах вообще забыли, как будто их вовсе нет. За последние двадцать лет не состоялся ни один серьёзный пленум СП, на повестке дня которого стоял бы вопрос о национальных литературах России. Сегодня национальные литературы – вещь в себе, а мы ведь не устаём при этом говорить о сохранении и укреплении общероссийского культурного пространства, на деле оставляя за бортом литературы целых народов. Заброшено книгоиздательское и переводческое дело. Поэты сами ищут себе переводчиков и издателей...