Правда, надо отметить и то, что диапазон разнообразнейших интересов славянофилов часто не позволял им сосредоточиться на собственном творчестве. Вот и Аксаков: в молодости помимо службы занимался художественным переводом, театральной и литературной критикой, публицистикой, а уже в довольно преклонных годах стал писать большую прозу. В этом были и свои преимущества (в каждой аксаковской строчке сквозит замечательное знание жизни), и свои минусы, которые он сам не скрывал. На закате лет всё меньше даётся нам вымысел – я имею в виду «не нас возвышающий обман», а ту художественную правду, что создаёт воображение прозаика. Аксаков и прежде, во времена «Бурана», не склонен был к вымыслу, а уж миновав порог 50-летия, черпал творческое вдохновение исключительно в реальных событиях, запечатлённых его феноменальной памятью. Исключение – знаменитая сказка «Аленький цветочек». Но её Аксаков, видимо, тоже вспомнил, а не придумал, ибо она была напечатана с подзаголовком «Сказка ключницы Пелагеи» в приложении к первому изданию «Детских лет Багрова-внука».
Однако же, конечно, скучный термин «мемуарно-описательный стиль», который литературоведы часто применяют к прозе Аксакова, не отражает и десятой доли её достоинств. С.И. Машинский писал, что манера Аксакова почти совершенно свободна от ощущения книжности, от внешней изысканности и обладает той простотой, которая свойственна мастерскому изустному рассказу. Мысль в его повествовании как бы выступает сама по себе, совершенно прозрачной, словно лишённой словесной оболочки. А иные описания в «Детских годах Багрова-внука» живо напоминают гоголевские и наводят на мысль, что персонажи «Мёртвых душ» не столь уж выдуманы: «… в глухой стороне сада стоял красивый домик. В передней комнате жил скотник и скотница, а в двух больших комнатах жили две чудовищные свиньи, каждая величиною с небольшую корову. Хозяин ласкал их и называл какими-то именами. Он особенно обращал наше внимание на их уши, говоря: «Посмотрите на уши, точно печные заслоны!» Подивившись на свиней, которые мне не понравились, а показались страшными, пошли мы по теплицам и оранжереям…»
В молодости, будучи пижоном, читывал я Пруста по несколько страниц в день, как советовал Андре Моруа (видимо, чтобы не отравиться), теперь же что-то тоска меня берёт от этого Пруста, и читаю я, если испытываю потребность в густой, неторопливой прозе, по несколько страниц Аксакова, потому что погружаюсь при этом не в препарированное, остановившееся время Пруста, а волшебным образом, не двигаясь с места, вхожу в широко распахнутый мир, многокрасочный и благоухающий степью, где время никогда не останавливается.
Мы для Бога ещё не потеряны
Мы для Бога ещё не потеряны
Литература / Литература / Поэзия
Иванов Геннадий
Теги: Геннадий Иванов , поэзия
Геннадий Иванов родился в 1950 году в городе Бежецке Тверской области. Детство начиналось в деревне, в полях, в начальную школу ходил в бывший барский дом из имения Слепнёво, где когда-то жили и творили Николай Гумилёв и Анна Ахматова. Потом семья переехала в город Кандалакшу на Кольский полуостров – там жили в бараке на берегу Белого моря, там окончил школу, оттуда уходил в армию, в арктическое плавание, там работал в районной газете и начал писать стихи. Окончил Литературный институт имени А.М. Горького. Автор 12 книг стихов. Написал три книги очерков о своей малой родине «Знаменитые и известные бежечане». Лауреат нескольких литературных премий, в том числе премии Ф.И. Тютчева «Русский путь». Первый секретарь Союза писателей России. Живёт в Москве.
ВОСПОМИНАНИЕ О СОВЕЩАНИИ МОЛОДЫХ ПИСАТЕЛЕЙ КРАЙНЕГО СЕВЕРА И ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА В МАГАДАНЕ
Мы с Кузнецовым были в Магадане.
Его моложе десятью годами,
Я при знакомстве бегал в магазин…
Ничем я Кузнецова не грузил.
Ещё был Роберт Винонен, весёлый
Такой поэт и переводчик, финн.
А Кузнецов был твёрдый и тяжёлый.
В компании, а всё равно – один.
Был человек под псевдонимом Чуев,
Он расшифровывал: чукотский, мол, еврей.
Была там строганина просто чудо,
Муксун там был от окон до дверей!
Там был Санги Владимир, нивх великий,
Чукчанка Антонина Кымытваль…
Многонациональный, многоликий
Туда народ добрался, в эту даль.
Мы там стихи читали, говорили.
В Охотском море видели припай.
Там безымянные могила на могиле…
Шаламов всё сказал про этот край.
Мне эти дни запомнились особо.
Там край страны. Там будто некий ров…
У моря мы стояли, как у гроба,
И каждый был потерян и суров.
Но жизнь идёт, и мы стихи читали
Опять и даже слушали певцов…
Младым указывал на важные детали
Поэт великий Юрий Кузнецов.
МОЙ ТРИЛИСТНИК
1
Я люблю деревенские улицы,
Где гуляют заботливо курицы,
Где окошки глядят друг на друга
И всё близко – до речки, до луга.
Как же мне не любить эти улицы,
Как же сердце не заволнуется,
Если знаю я брёвнышки эти
С моего появленья на свете.
2
Я люблю побережье поморское,
Хоть оно серовато, неброское,
Но водица по-дружески плещется,
И душа так спокойна, не мечется.
Кандалакша мне ведома с юности.
Ночи белые, сполохи, лунности…
Море Белое плещется, плещется,
И душа тут на месте, не мечется.