Литературная Газета, 6560 (№ 29/2016) - [9]

Сейчас в Азербайджане качественные учебники для школ и вузов, как правило, выходят на русском языке (часто и печатаются в России). Элитным считается образование в Бакинском филиале МГУ им. М.В. Ломоносова. Мировая художественная и научная литература (в переводах на русский) также поступает в книжные магазины с севера – на государственном языке её не так много (проблемы с переводами и финансированием). «Тяжкое наследие империи» – фонды Национальной библиотеки – тоже в основном на русском (в 1991 году составляли свыше 90% книг, журналов, газет; сейчас, когда на новинки не хватает денег, чуть меньше). Политические, экономические и культурные контакты в рамках СНГ тоже идут на «великом и могучем». Да и азербайджанцам, стремящимся в страны Содружества, без знания русского устроиться на работу, адаптироваться бывает нелегко.

Всё положительное, что несёт Азербайджану и русский язык, и обучение на нём, хорошо понимают в руководстве Азербайджана, поэтому о «языковой шоковой терапии» (во всяком случае, пока) речь не идёт. Следуя логике трезвого расчёта, а она у азербайджанцев сильна, развитие языковой ситуации в Азербайджане, как и все 25 лет независимости, будет, вероятно, идти эволюционным путём. Так, в 1991-м в школах республики на русском языке обучалось около 250 тыс. учащихся (18,5% от общего числа), в 2016-м – чуть более 100 тыс. (7,3%). То есть сфера русского языка в Азербайджане и без «шоковой терапии» сужается, в районах – достаточно быстро, в Баку – медленнее. Но «решительно и окончательно закрыть тему», как это предлагают Исмаилоглу, – значит «выстрелить себе в ногу». Это противоречит национальным интересам республики. Многие считают, что этот интерес как раз в сохранении как минимум статус-кво в русском секторе системы образования и в возвращении к обязательному изучению русского языка там, где обучают на азербайджанском.

Увы, с 1998 года в школах и вузах, где преподают на азербайджанском, русский язык стал иностранным, изучают его по желанию и при наличии преподавателей. Результат – у большинства выпускников азербайджанского сектора нет функционального владения ни русским, ни английским, ни другими языками. Такое положение может довести республику до культурной автаркии. Хорошо, что властная элита, интеллигенция Азербайджана такой автаркии чураются, поскольку прекрасно владеют русским языком.

Владимир МИШИН, БАКУ

Письмо от Бога

Письмо от Бога

Литература / Литература / Рваное время

Мнацаканян Сергей

Теги: Губанов , творчество , поэзия

20 июля – 70 лет со дня рождения Леонида Губанова

Этим летом Лёнечка Губанов (1946–1983) мог бы встретить своё 70-летие и отметить его шумно, с размахом, с весёлыми криками гостей, пьянством и чтением стихов, как он любил это делать в своей неподцензурной юности. Но вышло иначе… Он умер в 37 лет от предсказанной им самим ранней смерти, от которой умирают в этом возрасте гениальные поэты мира.

Я помню его почти юношей с пухлыми щеками и крупным носом, только-только пережившего свой первый литературный скандал и первую молодую славу. После публикации в «Юности» трёх строф из поэмы «Полина» на Леонида Губанова обрушился весь официоз – от «Правды» и «ЛГ» до «Крокодила» – всего 12 штук фельетонов, чтобы не сказать «доносов». В те годы этого было достаточно, чтобы переломать крылья кому угодно, а уж молодому поэту – попросту испортить жизнь навсегда.

Почему маститые критики и издания накинулись на составленное из трёх разрозненных строф стихотворение «Художник»? А потому, что охранители отечественной словесности почуяли в стихах молодого поэта нечто чуждое, враждебное их мировоззренческой стилистике. Как говорил Андрей Синявский, здесь тоже имелись чисто стилистические разногласия с советской властью.

Будь «Полина» в полном объёме напечатана в те годы, возможно, Губанов вышел бы в большие поэты. Имею в виду – в официально признанные… Двенадцать строк, напечатанных в популярном молодёжном журнале, вывели его в глазах властей предержащих в поэты чуть ли не антисоветские. Такая энергия распирала стихи неизвестного властям автора. Вот эти строки:

Холст тридцать семь на тридцать семь

Такого же размера рамка

Мы умираем не от рака

И не от старости совсем…

Когда изжогой мучит дело

И тянут краски тёплой плотью

Уходят в ночь от жён и денег

На полнолуние полотен

Да! Мазать мир! Да! Кровью вен!

Забыв измены, сны, обеты

И умирать из века в век

На голубых руках мольберта

Записал наизусть – и потому без знаков препинания, чтобы не ошибиться. Но они и без знаков препинания хороши, эти стихи, а это уже высший поэтический пилотаж. Суть отрывка в том, что поэты умирают молодыми, и рамка их жизней – это 37 лет – годы жизни Маяковского, Ван Гога и многих других великих художников. Сам себе Лёнечка тоже отмерил 37 лет жизни. Он так и говорил, что умрёт в 37 лет. Так и получилось. Но об этом позже.

Именно этот выдранный из поэмы отрывок изменил судьбу поэта и резко перевёл его в поэтический и социальный андеграунд.

У меня в памяти и сегодня дымится воспоминание о шумном и хмельном застолье, уж и не помню, на какой богемной московской квартире, где Лёня читал стихи, стоя на столе…