Литературная Газета, 6523 (№ 35/2015) - [14]

Признаться, я скучал в университете. Мне скорее хотелось попасть на практическую работу. На первой практике я был вместо 20 дней три месяца. Это было в Комсомольске-на-Амуре. 1956 год. В феврале прошёл ХХ съезд партии. Сталина распекали на каждом углу…

Городская газета формата «Правды» выходила каждый день. Комсомольск-на-Амуре был мощным индустриальным городом. Там делали и делают до сих пор подводные лодки. Оборонное авиастроение… Лагеря заключённых… Реабилитированные… Пришли первые хрущёвские эшелоны молодёжи для дальнейшего освоения Комсомольска-на-Амуре. Мне было очень интересно. Пахал с утра до ночи. Иногда в газете выходило по три моих текста. Но я никогда не думал о литературе. Мне нравилось быть «чернорабочим» журналистики. Газетная работа была моим главным смыслом.

После окончания УрГУ поехал на родину в Киров. Стал работать в газете. В то время многие газетчики литературу как бы презирали. Считали, что это чихня, мол, я напрягусь, так сделаю не хуже. И я относился к таким же соплякам, которые следуют в фарватере за старшими и так же думают.

Случилось так, что я приболел. И болел-то всего три дня, но за это время написал три небольших рассказа. Написал и положил в стол.

– Что стало толчком для рассказов?

– Только то, что я болел, появилось свободное время. Очевидно, во мне накапливалась эта писательская необходимость. Через некоторое время меня делают редактором молодёжной газеты. Я оказываюсь на съезде комсомола в Москве. Один из рассказов я завёз в журнал «Юность», оставил секретарше в приёмной.

Приезжаю в Киров со съезда. Вдруг звонок из «Юности»: «А мы ваш рассказ печатаем в 10-м номере».

– Это был рассказ «Шагреневая кожа»...

– Совершенно верно. Шёл 1962 год. По радио «Маяк», повторявшему новости каждые полчаса, главный редактор «Юности» Борис Полевой даёт интервью и рассказывает, что 10-й номер журнала посвящён молодым авторам, и – тёплые слова обо мне. Я едва дождался, когда журнал появится в киосках Кирова. Тогда напечататься в «Юности» для провинции было сенсацией.

– Ещё бы! Да и для Москвы тоже…

– Автор сразу становился известен. Остальные два рассказа с некоторыми паузами, но тоже напечатали. Один из них – в журнале «Смена», главным редактором которого я стал спустя годы, но тогда об этом и не помышлял. Тогда я был собственным корреспондентом «Комсомольской правды» в Сибири. В Новосибирске и купил тот номер «Смены».

«Шагреневую кожу» и два других рассказа напечатали в сборнике участников четвёртого совещания молодых писателей, который выпустила «Молодая гвардия». Вот тогда мне уже чего-то «писательского» захотелось.

Но серьёзная проза приходит с годами. Когда ты не просто хочешь сделать какой-то сюжет, а добраться до глубин, сказать что-то сокровенное, хотя для нынешней литературы достаточно и сюжета. Современная литература очень косит от тех стандартов, которые нам были предложены классиками.

После повести «Благие намерения» я написал ещё несколько вещей, посвящённых развитию этой трагедии – оставленных, преданных взрослыми детей. Романы «Невинные тайны», «Никто», повести «Свечушка», «Слётки», «Сломанная кукла»...

Эта тема меня не оставляет. Но это были даже мои не литературные устремления, а скорее желание крикнуть о бедах детства. Я видел, что ни в жизни, ни в литературе нет глубокого интереса к этой теме. Жалость к равным – тогда, к слабым – сегодня. Это меня и ведёт. Есть такое важнейшее христианское начало – сострадание.

Жалеть самого себя легко. Пожалеть другого тоже легко. Но помочь другому преодолеть тяготы – это уже труд души. Надо понять, на что ты идёшь. Надо служить этой идее. Идея не даёт спать, заставляет страдать, биться за неё. Часто эти битвы заканчиваются синяками на твоём лбу. Есть хорошая русская поговорка: ни одно доброе дело не остаётся безнаказанным. Всё это я вкусил в полной мере.

– Пронзительная повесть «Эх вы!..» о мальчишке, покончившем с собой… Это тоже из ваших поездок по детским приютам?

– Это повесть-эпитафия в память о мальчугане Гене Черданцеве из села Карпово Алтайского края. Конкретная судьба сельского мальчишки. Родители пьют по-чёрному. Сломались душевно, но детей плодят. Сын уговаривает их бросить пить. Помогает сёстрам и братишкам из последних сил, но не выдерживает… Серёжа, ты знаешь, сколько в России детей кончают жизнь самоубийством?

– А есть точная цифра?

– 500–700 мальчишек и девчонок в год. В основном 10–12 лет. Причины – кошмарные условия в семье, тяжёлые отношения в школе, вражда во дворе… Я дитя войны, но в наше время детский суицид и представить было невозможно. Учителя на нас дышали, чтобы с нами ничего не случилось. В Детском фонде вообще на меня обрушивается вал негативной информации, просьб приехать и разобраться, мольбы о помощи... Меня упрекают в том, что мои книги в последнее время стали более угрюмыми, безысходными. Но это совпадение с жизнью, и упрекать меня в этом не стоит. Не хочу ничего лакировать.

– Нынешний год назван Годом литературы. Вы это заметили, Альберт Анатольевич?

– (Горько улыбается . ) Лишь потому, что он совпал с моим юбилеем и друзья готовят некие события по этому поводу. А вообще нужны не Год литературы и даже не век литературы, а жизнь литературы. Вечность литературы. Жизнь без литературы невозможна. Литература – величайший «оселок» жизни. Спросите любого человека, каковы его отношения с литературой. У каждого свои любимые авторы, но отношения с литературой, с книгой у всех всегда позитивные. Нет негативного в отношениях с классикой.