Литературная Газета, 6515 (№ 27/2015) - [25]

Надо сразу сказать, что "Визит дамы" в театр удался. А поскольку социальная трагикомедия - редкий гость на сценах наших больших и малых театров, это вдвойне радостно. Спектакль держит зрителей - включая тех, кто хорошо знает сюжет, - в неослабевающем напряжении. Для актёров это настоящее пиршество игры, школа одновременно и психологизма, и гротеска - сочетание редкое и для актёрского опыта просто бесценное. Татьяна Казакова - актёрский режиссёр, для неё растворить своё искусство в стихии актёрской игры - естественное "самоумаление" мастера, который делает ставку на единый актёрский ансамбль. И надо сказать, актёры благодарно принимают этот режиссёрский пасс, играя на разрыв аорты, выкладываясь по полной. Ирина Мазуркевич показывая демоническую Клару Цаханесян, ввергающую целый город в дьявольское искушение, в собственной, узнаваемой тональности. Облик женственной и хрупкой инженю оборачивается гротескной и устрашающей паучихой, которая чёрной тенью выбирается откуда-то из-под земли, опираясь на костыли. Обрушив на ошеломлённых жителей Гюлена и самих зрителей свой сверхцинизм, своё инфернальное знание бездн человеческой души, Клара Ирины Мазуркевич вдруг опять становится нежной, чувственной, вспоминающей свою первую поруганную любовь. Она способна на страдание, на слёзы, которые старательно сдерживает, перебирая складки бесконечно длинной фаты после очередного стремительного замужества. Её торжество над городом, который согласился на убийство в обмен на богатство, носит саморазрушительный характер. Когда она выписывает городу, доведшему до смерти её бывшего возлюбленного, чек на миллиард, кажется, что она подписывает и собственный смертный приговор. На фоне шуток, гротеска, смешных и современно звучащих реплик персонажей, из которых почти каждый готов на всё ради материального благополучия, прорастает трагическая история разрушенных надежд, распада не только покалеченного аварией тела - распада души. Образ мстящей Клары вырастает до трагического уровня, в обличье миллиардерши, "олигархши" перед нами предстаёт современная Медея.

Отдельной похвалы заслуживает визуальное решение спектакля. Замечательный тандем петербургских художников - Эмиль Капелюш и Стефания Граурогкайте - создают и современный, и чуть старомодный облик Гюлена. Приподнятый планшет сцены, обклеенный фрагментами газет; люки - не то норы, не то дома, создающие пространство для актёрских появлений и исчезновений; свет и грохот от невидимого, но постоянно напоминающего о себе поезда - это лаконичное, условное и в то же время удивительно яркое и образное сценографическое решение даёт метафору современного Вавилона с его культом золотого тельца и сопутствующим этому культу привычным лицемерием. На его фоне перед нами предстаёт маленькая всесильная женщина - то в траурно-чёрном, то в подвенечно-белом наряде, с дерзкой копной огненно-рыжих волос, безжалостная, презирающая, уставшая ненавидеть и разучившаяся прощать и любить.

Этот безысходный сюжет почему-то смотрится легко, на одном дыхании. Современный, чем-то постоянно озабоченный житель мегаполиса ведь не любит, когда его "грузят". Здесь же его и смешат, и пугают, но при этом принуждают к размышлению о человеке и его душе - "как бы резвяся и играя". Ведь это не совсем "про нашу жизнь", это ведь было когда-то в середине ХХ кровавого столетия, где-то там, в Альпах. Или всё-таки и про нас тоже? Ведь мы не так уж сильно отличаемся от жителей городка Гюлена - разве что не такие благовос­питанные[?]

Теги: искусство , театр

Под управлением любви

21 июня не стало Александра Горбаня. Известный режиссёр трагически погиб под колёсами поезда. Он переходил железнодорожные пути у подмосковной станции Перловская и не услышал приближения состава. До 55-летия он не дожил три месяца. Но разве дорога художника измеряется прожитыми годами?

В мир театра он вошёл как актёр - в 1982-м окончил Киевский институт театрального искусства имени Карпенко-Карого, попал по распределению в Сумский ТЮЗ, затем судьба привела его в старейший драматический театр России - в Ярославль. Но искушение управлять магией лицедейства оказалось сильнее: его второй альма-матер стал режиссёрский факультет ГИТИСа.

Он как немногие из коллег по цеху понимал, что режиссура - искусство неуловимое. Драматург напишет расчудесную пьесу, её примет к постановке театр с архиталантливой труппой, композитор сочинит дивную музыку, сценограф - фантастические декорации, а художник по костюмам облачит актёров в нечто и вовсе неописуемое, но чтобы всё это задышало, зазвенело и запело, нужен человек, способный заразить всех - от премьера до последнего "кушать подано" - счастливым вирусом любви. Александр Горбань владел этим редчайшим по нынешним временам даром. В этом присягнут и вахтанговцы, и сатириконовцы, и актёры ещё двух десятков глубинных российских театров от Краснодара до Томска и от Архангельска до Ростова - уникальность суммарного таланта каждой конкретной труппы он постигал на каком-то совершенно интуитивном уровне.

Диапазон его интересов был не просто обширен - почти необъятен: Мольер и Гольдони, Шварц и Лесков, Чехов и Зюскинд, непритязательный Рей Куни и неисчерпаемый Булгаков, острая сатира Юрия Полякова и искромётная ирония Эдуардо де Филиппо получали в постановках Александра Горбаня совершенно неожиданную оптику. А какими легкокрылыми и лучезарными получились у него "Фиалка Монмартра" и "Моя прекрасная леди" в Московской оперетте! О настоящей, неразменной, непреходящей любви Горбань мог говорить так, словно она и впрямь существует на свете. Он и на "Золотую маску" был номинирован за "Фанфан-тюльпан" - спектакль о том, что надежда не умирает до тех пор, пока в человеке живёт любовь.