Литературная Газета, 6494 (№ 03-04/2015) - [18]

«Она пропала в Индии, братан», –

Товарищ мне сказал, а я врата

Представил, в темноте, в земле иной,

За ними – реку, с море шириной,

Чьи берега огнём покрыты сплошь –

Горят ряды людских змеиных кож.

«Беги туда, мой свет, беги, беги,

К бескрайним водам медленной реки...»

* * *

Я неважный земляк и, поверьте,

Без расчётов с тюрьмой и сумой.

Я продул весь балласт прежде смерти,

Покупаясь на прикуп чужой.

Почему-то предвидится чётко,

Как со скрипом уходит в мороз

Лубяная подземная лодка,

Где единственный буду матрос,

Чтоб великой египетской ночью

(Гул осадки и ход холостой)

Погружаться в бездонную почву,

За мерцающей чёрной звездой,

Там пойму, что с великим усердьем

До распада вселенских орбит

Под прерывистый стук послесердий

Чей-то голос со мной говорит,

Без конца призывая вернуться,

Но чернеет ночная заря,

И круги на земле разойдутся,

И сровняется эта земля...

* * *

Дышит кладбищем рынок цветочный,

Полусонны ветра ввечеру,

Немелованной рифмой неточной

Неурочно меня очаруй,

Выпей ржавым консервным закатом,

Обожги окислением клемм,

Оригами моё, аригато,

Иероглиф на белом стекле.

Как стихи у задумчивых бестий,

Пропадают без вести миры.

Лишь бы Б-г не состарился вместе

С одичавшими стаями рыб,

Лишь бы Он не растаял, хватая

На века. И, за сердце рукой,

В золочённое небо хентая

Нарисованный, кто-то другой,

Не увлёк нас без цели. Я понял,

Что родился, коленки обняв,

Тусклый свет невозможных японий.

Камышовое небо в огнях.

* * *

Час ночи, заполненный негой,

Пригоден для скрипа саней.

Простыли в аллеях под снегом

Гроба занесённых скамей.

Неонное пламя боится,

Что холод за стены проник.

Верстает ночная больница

Папирусы марлевых книг,

И буквы кровавого свитка

Глаголят о вести благой.

Обложен кармической плиткой

Мятежный больничный покой.

Пространство белёсое, козье

Не блеет, лишь слышно, влекут

Планету на тонких полозьях

По санкам, застывшим в снегу.

Теги: Амирам ГРИГОРОВ

На пустынном перроне

Height

раствори бирюзовые дали

в акварели окна

сколько всякой фигни повидали

и картина ясна

сколько соли насыпали в раны

наберётся на пуд

где теперь эти дальние страны

да и гитлер капут

мы с тобою из мотопехоты

в полымя из огня

я не помню откуда и кто ты

ты не помнишь меня

вроде звать тебя кажется Саша

вроде были друзья

ничего что сапог просит каши

нам без каши нельзя

нам с тобою всё было едино

не в окошко так в дверь

а зовут тебя кажется Дима

но теперь но теперь

мы лежим наискось от просёлка

где кусты не густы

у не помню какого посёлка

у какой высоты

Cancer carsus

где вервие поддерживает тын

где ехал хмурый через реку грека

тебе цена в базарный день алтын

мой одинокий голос человека

прогнивший остов сумрачный причал

гуляет ветер меж дырявых крыш но

мой голос здесь во славе не звучал

руин среди его совсем не слышно

но слышен шёпот будто из воды

я рак речной и здесь перезимую

зыбуч песок и не хранит следы

не то душа хранит любовь земную

сегодня ночь безлунна как на грех

лишь над волной звезда семиконечна

примкнуть штыки грядёт рекою грек

не вдоль реки но поперёк конечно

Redambula

я вышел на курской хотя надо было ехать дальше

и направился к дому моего детства

сунув руки в карманы расхлябанной такой походкой

дабы издали походить на жителя этих мест

дом был по-прежнему крепок и в меру монументален

как многие здания середины шестидесятых

те же две арки тот же тенистый двор

с угловатой вытяжкой из чрева метрополитена

в нём теперь живут совершенно другие люди

между арок теснятся чисто вымытые авто

под моими окнами та же футбольная коробка

где я бегал полузащитником дворовой команды

я нечасто забивал но у нас были и лучшие голеадоры

моя задача разрушить вражескую атаку

перерезать пас в штрафной как чертяка из табакерки

вывинтить мяч и отправить в белый свет как в копейку

здесь случались драки и разбивались окна

и девочка из 6-го "Б" смотрела из-под ресниц

и конечно были проигрыши всухую

и кричала мама с балкона - пора обедать

здесь могла бы находиться ваша реклама

как прочёл бы всякий на растянутом полотнище

через подсосенский переулок на который я

как вы поняли вышел

а ещё потрясающее по своей лирической силе

описание всех этих арок пилястров

выщербленной кирпичной кладки

всего чего касалась рука мальчика

бывшего когда-то мной

а также список примет нового времени

в виде нелепых табличек и вывесок

курсы духовного роста фьюжн-кафе

экологический бизнес-ланч

но внезапно я заметил что пишу

эти пламенеющие строки

каким-то дурацким неритмизованным верлибром

который не люблю и презираю как жанр

и тогда с досады пнул пустую пластиковую бутылку

она описала длинную красивую дугу

и приземлилась точнёхонько в открытый мусорный бак

Теплород

по дождливому граду пройдёшь налегке

толерантный насквозь но с отвёрткой в руке

до табачной палатки

уместив в сантиметр погонной строки

тепловозов перервы ночные гудки

и газельи глаза азиатки

суетливо мелькают огни впереди

но паскудное чувство засело в груди

что тебя обокрали

что не выпить уже нам с тобою вдвоём

где пространству придали не смысл но объём

трубы хладные теплоцентрали

здесь обрящешь себя и найдёшь поутру

весь скукожен и гол на холодном ветру