Литературная Газета, 6492 (№ 51-52/2014) - [18]

«Советская диссидентка Людмила Алексеева как-то высказалась в том смысле, что нынешние правозащитники чувствуют себя продолжателями традиций разночинцев, но без сочувствия народу а-ля Чернышевский: ибо интеллигенции в наше время живётся хуже, чем народу. И действительно, более всего запомнились репрессии над людьми интеллектуальными, а народ никто никогда не считал, к тому же народ в советские времена сам вершил суд». В этом высказывании Алексеевой–Кантора спорно слишком многое – и выхолощенная идея «правозащитничество без сочувствия», и разделение народа и «людей интеллектуальных», при котором в придачу авторство репрессий навешивается на «народ». Но объект для сочувствия у Максима Кантора есть. Это он сам и есть. Ну, и Чаадаев как полигон и трансформатор для его идей.

Казалось бы: при чём тут Лев Толстой? Ведь он не вошёл в список «внеклассного чтения», ему в этой книге и быть не обязательно. Однако он есть. Почти во всех главах, относящихся к XIX веку, а также и в некоторых других, авторы не могут обойтись без того, чтобы не зацепить Толстого – как правило, в снисходительном духе, вроде как «мой автор не знаменит, как Толстой, а ведь в своём роде ничуть не хуже, лучше даже». Может, в частностях и лучше, но по совокупности выходит, что мы по-прежнему живём под звездой Толстого.

Очередной «Литературной матрице» невозможно выставить оценку – слишком уж она неоднородна. Дело не в стилистической разноголосице и не в чрезмерном индивидуализме многих статей. Авторский стиль и даже мировоззрение могут проявиться в тексте с полной отчётливостью – как в том, что написал Амирам Григоров о Жуковском – но это не заслонит личности поэта. Даже ученическое исполнение, заметное у многих, – не обязательно плохо. Беда «Литматрицы» в том, что у неё нет общей цели. Это и не учебник – что бы ни было заявлено на обложке. И не жизнеописание. И не литературоведческое изыскание. «Да ведь это свободное высказывание писателей современности о писателях прошлого, – скажут мне. – Кто во что горазд. Это-то и хорошо!»

Да, быть может. Хорошо для того, чтобы узнать литераторов современности, чей характер раскрывается в суждении о другом характере. Там, где к этому прибавлены уважительная сдержанность, правдивость и опыт, получилось действительно интересно.

Теги: Литературная матрица: Внеклассное чтение

«Не осуди за невозможность счастья»

Александр Лебедев. Доизбранное. Издание 3-е, дополненное. - М.: 2013. – 128 с. – 500 экз.

Есть стихи мужские, а есть мужественные. В мужских обязательно должны быть брутальность, грубоватость, размашистость и брос­кость. В мужественных – благородная сдержанность, сердечная правота, оправданная дерзость. Стихи Александра Лебедева именно такие – мужественные. Без лишних слов, взвинченных эмоциональных выбросов, без искусственных поз. Это сильное ровное горение-говорение каждой строки. Это выверенная композиция, это – от строфы к строфе – наращивание смыслов.

Не осуди меня, мудрейший муж,

за скудность мысли, низменность стремлений:

на перекрёстке мёртвых поколений,

недюжий, взяться не сумел за гуж.

Не осуди за немоту, смельчак,

тогда не воспою Богоявленье –

не трусость это, это мета лени,

как лилия на чистоте плеча.

И женщина, которая нашла

со мной уютный кров среди ненастья,

не осуди за невозможность счастья –

меня судьба и этим обошла.

Ни друг, ни враг меня не осуди –

за все грехи уже пришла расплата:

мне дом любой – больничная палата

и санитарка рядом не сидит.

("Последнее слово")

Трагичность мироощущения поэта верно почувствовал его товарищ Олег Радзинский: «Стихи Александра Лебедева на протяжении более чем трид­цати лет отличаются абсолютным тематическим постоянством: это предчувствие беды, её неизбежность...» О многослойной смысловой поэтической ткани произведений Лебедева очень точно написал Евгений Рейн: «Стихи Александра Лебедева ещё раз подтверждают не новую мысль о том, что главное в стихах – не содержание, а содержательность, и она у него глубока...»

Лебедев – поэт-традиционалист, однако книга настолько интонационно разнообразна, что возникает ощущение соединения различных творческих методов в единое гармоничное целое. Трагизм сочетается с самоиронией, весёлый кураж – с разочарованием.

То ли старость стоит

на пороге берлоги,

где хотел ты залечь,

ожидая февраль...

Из возможных холмов

ты не выбрал пологий,

а из чаш всевозможных

ты выбрал Грааль.

От такой пронзительно печальной ноты, кажется, так далеко до ироничной, но вот – пожалуйста:

Не то чтобы силы безмерны, –

из песни не выкинешь слов:

я выпил четыре цистерны,

я выслушал стадо ослов.

(«На сорокалетие моего пития водки»)

Книга разнопланова и тематически, возможно, потому, что туда вошли стихи с 1976 по 2013 год. От шутливых обращений к друзьям до философских размышлений о смысле существования, о любви, зыбкости и о быстротечности всего существующего. Одна из опор, спасающая человека в этом хаосе, – поэзия. Подтверждение тому – книга Александра Лебедева «Доизбранное».

Теги: Александр Лебедев , Доизбранное

В своих санях

Вячеслав Малежик. Снег идёт сто лет... - М.: ЗАО "СВР-Медиапроекты", 2013. – 320 с. – 1000 экз.