Литературная Газета, 6481 (№ 39/2014) - [17]

И вот уже приличный государственный концерн образовался бы – при воле верхов, конечно. Россия бы наконец стала выпускать то, что нужно ей, а не спаянной группе слабопишущих людей, имеющих обыкновение называть себя господами и госпожами писателями.

При таком концерне обязательно должна быть организована рабочая группа рецензентов – практику высококвалифицированного рецензирования, полностью свободного от либеральных издательств и влияний, надо непременно возрождать!

Всё это можно сделать. Если, конечно, делать.

– Если говорить о соотношении массовой и подлинной литературы, то, скажем, в советское время классикой интересовалось явно большее количество людей, чем теперь. На ваш взгляд, можно ли снова качнуть чашу весов в сторону серьёзной литературы?

– Как сказать… Именно с таким концерном, о котором шла речь выше, пожалуй, можно. Если хорошо все вопросы проработать… Ведь мода – дело рукотворное. Даже мода на серьёзную литературу.

Три обязательных вопроса:

– В начале ХХ века критики наперебой говорили, что писатель измельчал. А что можно сказать о нынешнем времени?

– Возможно, многим кажется, что в их современности художников большой высоты нет и быть не может. Однако ХХ век стал веком великих М. Шолохова, В. Шукшина, Ю. Кузнецова, В. Распутина, С. Есенина, А. Платонова, М. Волошина. Столько светил в этом созвездии, что их не перечесть! А вот рапповцев, которые одно время решали, уродовали и затирали литературные судьбы писателей ХХ века, не помнит сегодня никто.

Так и в нашем времени. Пустые бочки очень громко гремят. Полные звучат значительно глуше. Катятся медленнее, на кочках не скачут вприпрыжку. Но сам литературный процесс не прерывается никогда. Великие писатели в нём были, есть. И они будут. Им сегодня положены громаднейшие препятствия, прямо пропорциональные дару, вероятно... Но время нам их покажет, всех.

– Почему писатели перестали быть «властителями дум»? Можете ли вы представить ситуацию «литература без читателя» и будете ли продолжать писать, если это станет явью?

– Это неверно. Не перестали. Читатели отыскивают нужные им книги, чего бы им это ни стоило. Просто доступ к широкой публике настоящим писателям был перекрыт у нас на долгих 15–20 лет.

…Мне легче представить литературу без писателя. Потому что многое у нас подведено к этому.

…Писать буду, конечно, но в ином жанре. Скорее всего, в исповедальном. Возможно, в форме отчётов небу.

– На какой вопрос вы бы хотели ответить, но я его вам не задала?

– Вы не спросили, какое самое короткое стихотворение, на мой взгляд, отражает время распада Советского Союза.

Вот оно:

Думали: нищие мы, нету у нас ничего,

А как стали одно за другим терять,

Так что сделался каждый день

Поминальным днём, –

Начали песни слагать

О великой щедрости Божьей

Да о нашем бывшем богатстве.

…Это стихотворение Анны Ахматовой из сборника «Белая стая», выпущенного издательством «Алконост». Датировано стихотворение 1915 годом.

Выходит, есть пророки в нашем литературном Оте­честве. Пророчицы тоже. А остальное приложится.

Теги: Вера Галактионова

Шкаф. За миг до расстрела

Русский поэт и журналист Юрий Юрченко, о пленении которого украинской нацгвадией уже писала наша газета, некоторое время назад освобождён. В плену он пережил невероятные тяготы, получил физические увечья.

От всей души желаем Юрию Юрченко здоровья и публикуем его стихотворение, написанное вскоре после освобождения и являющееся правдивым художественным свидетельством военных преступлений украинской хунты.

Мирославу Рогачу,словаку-ополченцу, попавшему в плен к нацгвардии батальона "Донбасс" на несколько часов раньше меня и разделившему со мной (на тот момент - инвалидом со сломанной ногой и с перебитыми рёбрами) шесть дней и шесть ночей в железном шкафу, в темноте, на холме, в предместье Иловайска, под перекрёстным огнём нашей артиллерии, а в паузах между артобстрелами – в постоянной готовности к расстрелу.

Летишь, не чуя мостовых,

Вскачь – за жар-птицей –

Сквозь длинный список деловых

Встреч, репетиций[?]

Но – мимо планов, мимо схем –

Скользнёт подошва,

И станет очень важно – с  к е м

В шкаф попадёшь ты…

Но я ведь – как ни крут удар –

Везуч, однако:

На этот раз Господь мне в дар

Послал словака.

Сам весь – один большой синяк

(«Пустяк! Да что там…»), –

Возился-нянчился словак

Со мной, «трёхсотым»…

В такой мы влипли с ним экстрим,

В такую кашу!..

Но – мы нашли друг друга с ним –

Спасибо шкафу.

И муз кормили мы с руки:

В пространстве адском

Шептал на русском я стихи,

Он – на словацком...

……………………………………………

Свист… Взрыв.

Шкаф гнётся и дрожит,

И крышкой машет;

В бомбоубежище бежит

Охрана наша…

Земля – за шиворот, в рукав…

Свистит осколок

Под монолог о том, как в шкаф

Был путь твой долог…

А артобстрел – на редкость – лют,

В нас – ё-моё-ты! –

Зенитки, гаубицы бьют,

Бьют миномёты, –

И, заглушая в сотый раз

Твой голос, Миро,

Шесть долгих суток лупят в нас

Все пушки мира.

Затихло… «Жив?.. Не ранен, брат?..»

«…И – полон планов!..»

И из убежища, назад,

Спешит охрана:

«…«Француз»!.. Словак! – немае слiв! –

Агенти Раши!..

Що принесло вас, двох козлiв,