Литературная Газета, 6471 (№ 28/2014) - [11]

– Не могу судить о книгах Бориса Акунина, я его не читала. Широкой публике я больше известна как публицист, поскольку печаталась в тиражной периодике. Мои публицистические книги «Русь в ожидании варягов», «Государственное управление в России в 2000–2012 гг.: модернизация монетизации», «Природа русского образа» вышли в питерской «Алтейе». Если бы их никто не покупал, издатель бы их не печатал, верно?! А премию Дельвига я получила за сборник рассказов «Три власти».

Каждый рассказ, статью я пытаюсь написать максимально честно, «изо всех сил». Надеюсь, что читатель это чувствует.

– Вы ведь и в прозе консерватор. А говорят, что русская классическая проза умерла. Что умер роман. Что нужно писать небольшие повестушки и называть их романами, а бессвязные отрывки выдавать за рассказы, и вот тогда о тебе заговорят прогрессивные критики...

– Наша либеральная критика очень любит литераторов с недостатками: можно описывать «горб», «косоглазие», «хромоту», а если перед тобой «парализованный», ну, тут вообще раздолье для рассуждений! Из этого инвалидного материала выводится концепция, вот, мол, как время уродует личность, художник – зеркало, в коем отражаются свинцовые мерзости жизни.

Извините, а где иррациональность творчества? Где преодоление? Где стремление к гармонии? У нас было время в русской литературе, когда одновременно творили три писателя мирового масштаба – Достоевский, Тургенев, Толстой. Или – позже – Чехов, Бунин, Толстой. Что, в XIX веке или в начале XX время было лучше, легче? Да глупость это! Жизнь всегда тяжела, только в разные эпохи – по-своему.

Я не консерватор в прозе, я – идеалист, а консерваторы те, кто сбивается в стаи, замусоривает информационное пространство своим пиаром, оправдываясь – «не нравится, не читайте».

– Кого из русских писателей вы назвали бы своим учителем и как это отразилось в вашей собственной прозе?

– На моё литературное становление сильно повлиял поэт Валентин Сорокин. Большое счастье видеть перед собой пример независимого творческого поведения, человеческого достоинства, отваги и благородства. Мне недавно журналист Ирина Ушакова прислала письмо: «Книгу Валентина Сорокина «Крест поэта» надо иметь всем, как настольную. Тогда, может быть, мы бы избежали событий, происходящих сегодня на Украине». Видите, какая оценка?! Хотя «Крест поэта» тяжело читать, трудная книга.

Ещё я люблю лирическую прозу Виктора Лихоносова, в юности плакала над его повестью о маме и навсегда сохранила в своём сердце благодарность за эти светлые минуты. И, конечно, русская поэзия, особенно Сергей Есенин, всегда со мной – и в горе, и в радости.

– Вы родом из Воронежской области, где сейчас население массово выступает против добычи никеля; доходит до силового противостояния с органами правопорядка и частными охранными предприятиями. Что должен делать в такой ситуации писатель? Что вы чувствуете и на что готовы?

– Посмотрите, сейчас на Украине идёт битва за Славянск, за сланцевый газ. Людей фактически сгоняют с земли – новые «огораживания», как в Англии при Тюдорах. Так ведь у нас в Новохопёрске – то же самое! Олигархи за спиной народа договорились о прибылях, а население, «крепостных», решили уморить, купить их жизни задешево или согнать.

Что делать писателю? Прислушаться к голосу совести и следовать ему. Если совести нет (по каким-то причинам), то прислушаться к голосу разума: кому будут нужны наши книги, если родину мы потеряем?! Моя позиция по воронежскому никелю известна, я её обозначила сразу и определённо, я её излагала в статьях, в телеэфире, в письме к президенту и пр. Мои дальнейшие шаги будут зависеть от того, услышит ли власть голос народа и голос разума.

Беседу вёлИгорь ПАНИН

Три обязательных вопроса:

– В начале ХХ века критики наперебой твердили, что писатель измельчал. А что можно сказать о нынешнем времени? Почему писатели перестали быть «властителями дум»?

– Литература (слово, идея) определяла, определяет и будет определять развитие общества. Любой человек живёт какими-то думами, вот и пусть проанализирует их истоки – чьи это идеи. Спрос на мировоззрение всегда велик, работы в области национального самосознания – непочатый край, художественных задач – море[?]

– Можете ли представить ситуацию «литература без читателя» и будете ли продолжать писать, если это станет явью?

– Извините за самонадеянность, но я без читателя (если только планетарный катаклизм не случится) точно не останусь. На мой век хватит.

– На какой вопрос вы бы хотели ответить, но я его вам не задал?

– Тот, что я часто задаю себе: «Правильно ли ты живёшь?»

Теги: Лидия Сычёва , писатель

Вежливый футурист

Он не стал кумиром ни одного поэтического поколения. Его стихи не заучивали наизусть, не зачитывали девушкам, его биографию не мифологизировали. При его имени первое, что сейчас приходит в голову, - это строки его друга и соратника Маяковского, надо сказать, чересчур панибратские:

Правда, есть ещё у нас Асеев Колька.

Этот может. Хватка у него моя.

А между тем Николай Асеев – одна из заметных и любопытнейших фигур в поэзии XX века. Сейчас уже мало кто считается с тем, что бесспорный поэтический авторитет Валерий Брюсов ставил Асеева выше Маяковского, а извечный его художественный оппонент Илья Сельвинский так писал о нём: