Литературная Газета, 6470 (№ 27/2014) - [20]

Вообще-то существует понятие «тонкие миры», но тут его по понятным причинам пришлось творчески переосмыслить. Чтобы на обложке не возникло непрошеных оппо­зиций.

Рассказов в новом сборнике немного – может, два, три. Остальное – журнальные эссе и переработанные посты из фейсбука. И это глубоко правильно. Писатель пишет до тех пор, пока сомневается в том, что он писатель. Типа «могу ли я». Убедиться[?] доказать… А когда сомнений не остаётся, перестаёт. Зачем – если дело сделано? Но и бросать тех, кто в тебя поверил, «пошёл за тобой», тоже нехорошо. Надо им бросать по кусочку. Варежку, шапочку там… И вот тут-то система публичных интернет-дневников незаменима.

Когда на все вопросы к себе ответил, когда к мирозданию их не осталось, побудительным мотивом к письму становится «обратная связь». О чём писать? А вот о чём – цитирую зачины «рассказов» из сборника:

«Пошла в магазин, купила кучу продуктов...»

«Сходила на рынок за всякими безбожно дорогими продуктами...»

«Стою в очереди на кассу в «Перекрёстке»...

«В Питере, оказывается, есть сеть меховых магазинов...»

И так далее. А читателям и лестно узнать, что думает большой человек по насущным вопросам их скромной жизни. Он любит этого писателя и хочет дальше любить. И писатель хочет, чтобы его любили. Кратчайшее решение задачи выходит.

Раньше Татьяну Никитичну любили за остроту зрения и красоту слога, теперь – больше за темперамент. Она всегда обо всём думает и говорит правильно. Подержаться за столь уверенного в себе человека всегда приятно. Как прислониться к дереву. «Как бы мне, рябине...» А вот, пожалуйста. Говорят же о читательской тоске по сильному герою? Татьяна Толстая как раз и есть неизменный главный положительный герой всех своих рассказов. Всё, что можно победить, побеждает – всяких продавцов и сантехников. Что победить нельзя (дураков, русский народ, дороги, качество сервиса) – порицает. И так зло, смешно, заразительно, что кажется – это и ты, и ты победил немножко!.. Благодарность...

Так что всё у Толстой хорошо. Ни в коем случае нельзя сказать, что она «исписалась». Просто сменила жанр. Раньше она представительствовала от тонких миров – шёпот, лёгкое дыханье, булку будиш? От того времени сборнику достался рассказ «Про отца» – сделанный экономно, «на приёме», в половину былой силы, но всё же – какой там твид!.. Теперь Татьяна Никитична переключилась на массовую литературу. «Слава Сэ, Марта Кетро, Тэ Толстая». Думаю, так это должно стоять в магазине. И хозяйка, отрывая от семьи кило колбасы, должна спрашивать: «Девушка, а толстая есть, толстая?» С неправильным ударением.

Неверно говорить, что массовый жанр – «низкий». Он «господствующий». А стремление к господству, даже некоторому барству – в натуре Татьяны Никитичны. Господствовать по старинке, опираясь только на «происхождение», на аристократическую исключительность, в демократическом обществе нельзя. Подтверждение тому – незавидная судьба всех «изысканных», «высоких» etc. писателей. Проще надо быть! И к тебе потянутся люди.

Религия массового общества – потребление. И «лёгкие миры» Татьяны Толстой раз за разом закручиваются вокруг «ситуаций потребления»:

«Есть палочками меня научил Аркадий Ваксберг»…

«Вот купила себе в Нью-Йорке красивую шёлковую кофточку»…

«Шли с Иркой по улице в Сохо. Видим в витрине…»

«Как-то раз, давным-давно, я купила стиральную машину…»

«Когда я жила в Америке, у нас по соседству был большой супермаркет…»

«Лютой ненавистью я ненавижу салат «Мимоза»…

А свекольничек, холодчик, студенёк, ботвиньюшку – напротив того.

Ситуации потребления дарят радость встреч с тяжёлыми мирами: «Засорилась раковина – пообщалась с народом». Народ, как водится, оказался подлецом. Продвинутый потребитель всегда не доволен качеством сервиса, а стало быть, и теми, кто его обеспечивает. Тут ещё и ревность постиндустриальной цивилизации магазинов, в которых есть всё, к индустриальной цивилизации вечно чадящих заводов (а пакетов целлофановых не настачишься).

«Народ, он ведь постоянно занят физическим трудом, даже не приносящим результатов» .

Но не спешите обвинить Татьяну Никитичну в сословной спеси. Вам потом стыдно будет. Лучше послушайте. Бабушка Татьяны Никитичны одевалась скромно, потому что тайно помогала нескольким бедным семьям. Это стало известно, только когда бабушка умерла. Стали приходить письма: вы нам раньше помогали, и мы как-то жили… а теперь вы чего-то это… И тогда бабушкины обязательства безропотно взвалила на себя татьяныникитишнина мама.

А всё почему? С чего закрутилось? Да просто дедушка Татьяны Никитичны знал шесть языков и много работал – вот и была у бабушки возможность помогать тем, чей труд не приносил результатов.

Это не вывод автора. Но в рассказе это написано. Это авторская картина мира.

Вспоминается интернет-деятель Антон Носик, дискутировавший однажды на телевидении с рабочими Уралвагонзавода. Мы, говорил он им, работаем, а вы клепаете бесполезный хлам и живёте на наши налоги. И ведь прав!.. Зачем человеку, который летает самолётом, нужны вагоны?

Они оба правы. Народ часто бывает таким, что п-фу… А когда человек прав (или занимается благотворительностью), прочь сомнения. Угрызения, колебания, сопли – всё, что вменяется русской литературой интеллигенту, – это просто симптомы его космического непрофессионализма. Профессионал, знающий шесть языков, делает своё дело, и от этого хорошо всем.