Литературная Газета, 6469 (№ 26/2014) - [7]

Третья угроза – угроза финансовому сектору России. В отличие от военной и торговой сфер Россия действительно крайне уязвима тут из-за высокой степени «офшоризации» экономики и слабости национальной банковской системы. Застарелые, унаследованные ещё от 90-х годов болезни экономики дали о себе знать в самый неподходящий момент острого политического кризиса, но это было совершенно предсказуемо, многие экономисты и политики и ранее указывали на эту уязвимость.

В случае усиления американского давления на финансовый сектор России у нас нет внешнеполитического ответа. Ответ может быть только внутриполитическим: истеблишменту придётся пойти на быструю и достаточно болезненную перестройку финансовых потоков и подходов к управлению финансами в крупных корпорациях, особенно с государственным участием. Это, разумеется, затронет множество частных интересов высокопоставленных людей.

Необходимость действий по восстановлению до определённой степени финансового суверенитета страны давно назрела и перезрела, и внешнеполитические угрозы могут выступить сейчас катализатором внутренней политики, оздоравливающей страну и её экономику.

А отсутствие такой оздоравливающей политики может стать катализатором роста внешних угроз и привести Россию к внешнеполитическому поражению, причём настолько тяжёлому, что его последствия будут в долгосрочной перспективе болезненнее, чем назревшие реформы.

Если Россия готова к таким реформам и сочтёт нужным разыграть на Украине силовую карту, решения следует принимать, основываясь лишь на военных и гуманитарных, но не экономических соображениях.

Если же наша страна и далее останется уязвимой, этой уязвимостью Запад будет пользоваться тем сильнее, чем больше Россия поддаётся на давление, пока он в конце концов не получит от нашей страны всего, чего захочет.

Теги: Украина , Евросоюз , США

И «тридцатьчетвёрка» с нами!

Фото: ИТАР-ТАСС

На второй день после исторического уже референдума 11 мая у автовокзала Луганска я наблюдал поразительную картину. В ней при всей простоте было столько символичности, что если бы я не увидел её собственными глазами, а прочитал о ней в книге, у меня возникла бы полная уверенность, что она - плод художественной фантазии автора...

Настоящий советский танк времён войны со знаменем Победы, грозно рокоча, нёсся по шоссе, обгоняя жмущиеся по сторонам автомобили. На мгновение мне показалось, что "тридцатьчетвёрка" идёт на Запад. «На Берлин!»

Кстати, именно так днём раньше с серьёзной улыбкой ответил молодой ополченец на мой вопрос «Что дальше?».

Историю этого танка, который, как говорили мне луганчане, несколько десятилетий назад сам въехал на пьедестал, я знал и даже сфотографировался возле него в день, когда по результатам референдума была провозглашена Луганская народная республика. Ещё год назад энтузиасты отремонтировали мотор «тридцатьчетвёрки», чтобы танк смог участвовать в параде в честь 70-летия освобождения города от немецко-фашистских захватчиков. Видимо, тогда уже что-то зрело в воздухе.

И, конечно, неслучайно этот танк оказался рядом с лагерем ополченцев возле занятого ими здания Луганского СБУ. Пробравшийся на Украину аж с берегов сибирской Лены доброволец Денис поведал мне, что в случае чего танк этот снова будет задействован в бою. Вряд ли, конечно. Но мне понятно, почему людям хочется так думать.

На баррикадах в Луганске и Донецке отчётливо чувствуется, за что готовы идти до конца те, кто собрался здесь. Звучат песни военных лет, тут и там плакаты с антифашистской символикой.

Нет, не зря над баррикадами ополченцев торжественно-гневным гимном звучит: «Вставай, страна огромная», а их противники поднимают на щиты имена людей, замаравших себя сотрудничеством с немецкими нацистами, одеваются в чёрную форму, которая откровенно «рифмуется» с экипировкой эсэсовцев.

– Ещё в апреле к зданию СБУ на автобусах свезли несколько сотен вооружённых «нацгвардейцев» в чёрном. Мне за полчаса до того позвонили, и я среди ночи пришёл сюда, потому что понял: дальше оставаться в стороне нельзя. Мы тогда, взявшись за руки, стояли живым кольцом вокруг здания. Оружия почти ни у кого ещё не было. Неподалёку на церкви бил колокол. Тогда они не решились стрелять в нас, – рассказывает житель Луганска, совсем молодой парень.

– В наших бойцах просыпается дух дедов и прадедов. Победителей нацизма. Именно поэтому им удаётся сдерживать многократно превосходящего противника под Славянском – это уже слова командира народного ополчения Донбасса Мирослава Руденко, с которым мы встретились в Донецке у здания бывшей обладминистрации, а ныне – оплота ополченцев ДНР.

Мирослав, кроме прочего, говорил о том, что последние события заставили его, малоросса, остро почувствовать себя частью большого русского народа.

Да, сегодня некоторые СМИ пытаются представить войну в Донбассе как некий локальный конфликт двух украинских областей, населённых преимущественно русскими, с «западэнской» властью в Киеве. Однако парадокс ситуации в том, что порой этнические русские Донбасса, с которыми доводилось мне общаться, относились к киевской хунте более терпимо, чем украинцы, говорящие на «мове». Уже тогда, в середине мая, когда авиация и артиллерия неонацистов ещё не били по мирным кварталам, по храмам и больницам, когда каратели ещё не добивали раненых, когда казалось ещё, что всё может обойтись малой кровью, мне стало предельно ясно: здесь, на степных просторах Донбасса, происходит идеологическое столкновение глобального масштаба. И оттого, удастся ли крестоносцам наших дней задушить сопротивление Новороссии, зависит очень многое в судьбе всей восточнославянской цивилизации, всей Руси.