Литературная Газета, 6450 (№ 07/2014) - [37]

В области международных дел реализация этой доктрины выразилась в войне в Афганистане, за которой последовала вторая иракская война, предпринятая именно в качестве «превентивной» войны в нарушение всех принципов международного права и без поддержки ООН. В то же время США оказывали серьёзнейшее давление на своих союзников, чтобы они также пошли на нарушение норм международного права и даже их внутренних конституционных принципов (от последнего большинство из них отказалось), оправдывая свои действия логикой «кто не с нами, тот против нас».

Доктрина превентивной войны показывает, кто теперь суверен. Если говорить словами Шмитта, все рассуждения о «государствах-хулиганах» (rogue States) в конечном счёте означают, что суверен тот, кто в одностороннем порядке решает, кого считать «хулиганом».

«Превентивная» стратегия США, представляемая некоей профилактикой, оказывается своеобразным расширением того же принципа, и она сталкивается с теми же самыми апориями, ведь убийца или террорист, которого арестовывают до того, как он перешёл к действию, строго говоря, является если не «невиновным», то по крайней мере тем, кто на момент лишения свободы ещё ничего не сделал. То есть эта стратегия сводится к тому, чтобы обезвредить людей, которые ещё не преступили закон, под тем предлогом, что у них было несомненное намерение его преступить. Следовательно, проблема, которая тут возникает, – это проблема оценки и доказательства: как доказать намерение? И как ответить тем, кто оспаривает эту оценку? Как пишет Франческо Рагацци, «единственным возможным оправданием вмешательства оказывается непогрешимость предвидения». Но как оно может быть непогрешимым? Чтобы оправдать войну с Ираком, заявили, что режим Саддама Хуссейна располагает «оружием массового уничтожения» и якобы намеревается его применить. Сегодня мы знаем, что этот аргумент был всего лишь государственным обманом.

Оправдание Соединёнными Штатами превентивных ударов и упреждающей атаки не только отмечает собой явное нарушение правил современного международного права, но и, похоже, свидетельствует о желании вернуться к модели средневековой «справедливой войны».

Понятие справедливой войны отсылает к вопросу о том, у кого есть основания объявлять, справедлива данная война или нет. Кто решает вопрос соответствия принципам «справедливости» в данных конкретных обстоятельствах? В Средние века решение обычно приходилось принимать третьей стороне, считавшейся беспристрастной. Однако США всегда отвергали саму идею третьей стороны (которой могла бы быть ООН), как и идею нейтралитета. С того момента, как задача по определению характера войны перестаёт возлагаться на третью сторону, только господствующая держава оказывается в состоянии обосновать определение того или иного военного предприятия в качестве оправданного или неоправданного, а в таком случае «справедливой» оказывается просто-напросто та война, которую ведёт самый сильный.

В конце сентября 2001 года Белый дом дал своему плану войны с терроризмом кодовое название «Бесконечная справедливость» (Infinite Justice). А «бесконечная справедливость» по определению не знает границ. Это необъявленная война является войной без конца. «Вместе с терроризмом мы вступаем в эпоху войны без конца и без цели».

Речь идёт одновременно о войне, которая не может закончиться, и войне без точных целей и без заранее определённого результата. Она без цели и без конца с обеих сторон, поскольку террористы не могут серьёзно надеяться на победу над своими противниками, тогда как последние также не могут серьёзно надеяться на то, что уничтожат терроризм. Войну с терроризмом по определению невозможно ни выиграть, ни проиграть. А это означает, как и предсказывал Карл Шмитт, что у глобального терроризма всё ещё впереди.

Ален де БЕНУА

Теги: международная политика , США

Герои ушедшей страны

А.А. Замостьянов. Олимпийское противостояние. - М.: Алгоритм, 2014. – 255 с. – 1500 экз.

Дмитрий Жилинский "Гимнасты сборной СССР" 

Закрытие Олимпиады в Москве. 

1980 год (фото ИТАР-ТАСС)

В книге Арсения Замостьянова много фактов, но не меньше эмоций. Историю большого спорта в России и СССР он рассматривает в аспекте идеологии, в контексте героической истории народа.

Весь ХХ век прошёл в противостоянии сверхдержав, самыми мощными из которых были СССР и США. Спорт был витриной, освещённой ареной этого противостояния. Идеологический подтекст в этой книге схвачен точно. А ещё автор с ностальгией вспоминает ту историческую общность, над которой в последние годы с подачи нынешних глупцов и провокаторов принято потешаться. Это – советские люди. Они умели побеждать, умели проявлять терпение и силу воли, благородство и целеустремлённость.

Они пытались создать альтернативу рынку – систему, в которой деньги – не главное. В большом спорте советское воспитание дало славные результаты. Превзойти их не удаётся до сих пор. Оказывается, больше десяти советских рекордов даже в олимпийских видах спорта доныне не побиты! И самым сильным человеком в мире остаётся Леонид Тараненко – посланец исчезнувшей страны. Никто не способен затмить и образы истинно народных чемпионов – атлетов и тренеров. Анатолий Тарасов, Лев Яшин, Евгений Гришин, Виктор Тихонов, Лариса Латынина[?]