Литературная Газета, 6443 (№ 50/2013) - [14]

Народ видит эту несправедливость и сообщает в блогах: «…А потом нас ждало чудо расчудесное – выступление Аскара Рустамова... В общем, взошла новая звезда. Правда, стихи у Аскара здоровские, смешные, самобытные. Из тех, которые надо именно слушать в исполнении автора… На СЛЭМе у него блестящие перспективы, обязательно надо выступать в следующем году. Приду болеть!» И я, знаете, хочу быть со своим народом, там, где, к несчастью, будет мой народ. Поэтому через год я опять пойду на суперфинал слэма, и, возможно, буду даже голосовать. За Рустамова. Судьба русской поэзии должна решаться честно. А заведение внакладе не останется – минимум четыре бокала я закажу.

Решил Прилепин, сидя дома…

Л. Леонов. Автопортрет

В 2013 г. издательство "Книговек" выпустило в свет шеститомник произведений Леонида Леонова, который составил Захар Прилепин. В первом томе помещена его статья «Неизвестный Леонов». «Неизвестность» эта, по-видимому, заключается в том, что в собрание сочинений не включён лучший и наиболее известный леоновский роман «Русский лес», зато присутствует посмертно опубликованная повесть «Деяния Азлазивона», которую сам Леонов в свои собрания сочинений не включал.

Я очень рада, что в шеститомник вошёл роман «Пирамида», два первых издания которого, предпринятые журналом «Наш современник» и издательством «Голос» в 1994 году, давно уже раскуплены и недоступны новым поколениям читателей. Однако эта публикация вызывает у меня как у редактора романа ряд вопросов. Прежде всего у меня остались продиктованные Л.М. Леоновым вставки, которые он предполагал внести в третье издание романа и которые Прилепин проигнорировал.

8 апреля 1994 г. Л.М. Леонов выдал мне письмо следующего содержания:

«Прошу считать авторской волей то, что Ольга Александровна Овчаренко является редактором, отвечающим за первое и все последующие издания романа «Пирамида», включая и публикации на иностранных языках. Ей доверяется право контроля за недопущением издательствами искажений и сокращений текста, перемещения его эпизодов, выбора вариантов, наиболее аде­кватно отражающих авторский замысел».

Подпись Л.М. Леонова заверена в Институте мировой литературы, главным научным сотрудником которого писатель в тот момент являлся. О существовании этого письма прекрасно известно дочери Л.М. Леонова Наталье Леонидовне, с которой Прилепин обязан был связаться по поводу публикации.

Однако ко мне не только никто не обратился для «выбора вариантов», но Прилепин позволил себе порочащее меня утверждение: «В конце концов, после внесения сотен правок, О. Овчаренко, по-видимому, приняла решение сделать окончательную редактуру без Л. Леонова, иначе, по её мнению, работа бы не закончилась никогда. Последнюю редакцию романа, по сути, собрала в единый текст она единолично».

«Решил Фиглярин, сидя дома»... Что это за «по-видимому» и откуда Прилепин узнал моё мнение? И понимает ли этот инженер человеческих душ, что, утверждая, что я позволила себе самодеятельность в отношении Леонова, он меня оскорбляет?

Я работала с писателем с августа 1992 г. до самой его смерти в 1994 году.

К тому времени Леонид Максимович уже очень плохо видел. Он диктовал мне сотни вставок к роману, потом я уходила домой и интегрировала их в основной текст. В следующий свой визит я читала писателю результат своих трудов, и он правил получившийся вариант.

Прилепин считает, что именно я подвигла Леонова на публикацию «Пирамиды», опасаясь, что иначе труд останется незавершённым. Между тем Леонид Максимович сам хотел, чтобы в той или иной форме роман был закончен и опубликован. По наивности он предполагал, что последнее прижизненное издание будет считаться максимально отражающим авторскую волю. Когда-то так и было, но только не теперь[?]

На трудную работу у него редактором я согласилась, потому что «Пирамиду» мечтал увидеть напечатанной мой отец. Относилась я к ней, как к сакральному тексту: не то что слово - запятую боялась переставить без разрешения писателя.

У меня до сих пор хранятся пять огром­ных папок машинописи романа, которые я собираюсь передать в Институт мировой литературы. К тому же, выражаясь словами апостола Павла, моя работа «не в углу происходила». Вместе со мной на непосредственной фазе сдачи рукописи в печать работал опытнейший редактор из «Нашего современника» Владимир Фёдорович Грачёв. Текст романа неоднократно перечитывал президент издательства «Голос» Пётр Фёдорович Алёшкин, ставший Леониду Максимовичу настоящим другом. Часто смотрели рукопись и сотрудники «Нашего современника», и прежде всего Геннадий Михайлович Гусев. Читал рукопись и Борис Иванович Стукалин. Все эти люди, естественно, также советовали Леониду Максимовичу быстрее печатать роман.

Как известно, писатель ушёл из жизни в год публикации романа. И произошло то, чего он так боялся: из кругов, близких к его семье, стали исходить слухи, что первая редакция романа более полно отражает авторскую волю, а во второй якобы проявился определённый произвол редактора. Текст первой редакции был переплавлен в тигле бесконечных переработок, которым подверг его автор.