Литературная Газета, 6405 (№ 08/2013) - [25]

И всё же, всё же от прошлого остаются предметы, например, обрывки разорванной бумаги под стеклом в рамке, повешенной на стенку. Это письмо Татьяны, написанное на французском языке, которое зачем-то пытался перевести отшельник Евгений. Каждый старшеклассник знает: такого эпизода нет в пушкинском романе, он сочинён Туминасом в виде вольной импровизации, чтобы убедить нас: ничто не проходит и не исчезает бесследно. Сколько бы ни прошло лет, совесть всё равно взыщет, постучится и напомнит, как ты растоптал любовь ради мифической свободы и собственного благополучия. Ведь жизнь - это сплошной бумеранг. Советуя Татьяне быть выше чувств, Онегин вполне научился властвовать собой, и что же у него в конце жизни осталось? Ничего! Кроме позднего раскаяния и презрения к себе. А в выжженной душе, как и в выжженной пустыне, сколько её ни поливай, - не расцветёт новая любовь. Поэтому Татьяна в финальной сцене не верит в страстный монолог Онегина. Не потому, что презирает его или мстит, просто сама любовь испарилась, ушла из жизни, как бедная няня Татьяны (Людмила Максакова), как пригорки и ручейки в милой сердцу глуши, как сон. Её уже не пугает страшный сон, привидевшийся в девичьей каморке (который нараспев читает фея грёз Юлия Борисова), потому что всё сбылось и гадать о суженом не надо, даже готова в обнимку танцевать с муляжом медведя, поскольку теперь её держат на земле долг и вера.

Несомненно, Татьяна в исполнении Вильмы Кутавичюте сильнее Онегина. Ей не надо раздваиваться, ибо она цельная натура, даже практичный высший свет не смог её испортить, подравнять под общий стандарт.

Почти четырёхчасовой спектакль был разделён на два неравнозначных акта. В первом - льющемся легко и свободно, с девичьими хороводами, именинами и смотринами - господа были при крестьянах, а крестьяне при господах, как Туминас при своих идеях, смело реализуя их в сценах из деревенской жизни. Здесь все от души смеялись, веселились, заставляли гостя выпить подряд три жбана брусничной воды, недаром молодой Онегин говорит: "Боюсь: брусничная вода мне не наделала б вреда". Ленский восторгался круглыми плечами Ольги, её музыкальным даром, поскольку аккордеон всегда был при ней, а милая Татьяна, напоминающая серого воробушка, не расставалась с книгой и заветной скамейкой, которую после унизительного объяснения с Евгением готова изломать и выбросить.

К главному событию, связанному с убийством Ленского, Туминас подкрадывается медленно, не спеша, как будто затягивает петлю на судьбе безгрешных героев. Что произойдёт с ними дальше - знает только один человек: придуманный режиссёром Гусар в отставке в блистательном исполнении Владимира Вдовиченкова, комментирующий события от лица автора, но не вмешиваясь в них. Тревожные ноты, точнее приближающийся гул беды в разгар именин, слышит Татьяна. Остальные же гости, ничего не подозревая, исполняют арии, танцуют, дарят подарки, а тем временем в плохом настроении Евгений решает зло подшутить над провинциалами. Танец Онегина с избранной для этого Ольгой не что иное, как бесстыдный альянс совратителя с наивной жертвой, впервые ощутившей опасную близость партнёра. Такого Ольга никогда не испытывала с Ленским. А тот, увидев белую перчатку друга в зубах невесты, не веря своим глазам, готов лезть на стенку, поскольку удар нанесён ниже пояса. Злая шутка превращается в трагедию для всех обитателей дома Лариных, и в первую очередь для Татьяны, поскольку младшая сестра так ничего и не поняла. Немного поплакав и выйдя замуж за стройного улана, она рассталась и с аккордеоном.

После этого у Туминаса тоже пропадает желание шутить. Во второй части спектакля его режиссёрский язык становится более строгим, я бы сказала, эпическим, поскольку речь идёт о путешествии Татьяны в город невест, и она уже больше никогда не вернётся в родной дом с расстроенным, старым пианино, пригодным только на дрова.

Конечно, Римас Туминас не мог обойтись без зимней метели и огромной кибитки, похожей на Ноев ковчег посреди бескрайних снежных просторов, поскольку ставил спектакль о старой и новой России, проливая невидимые миру слёзы. Из-за этого безмерно щедро насыщает художественными символами второй акт, превращая имперскую столицу в бал-маскарад, где по команде танцмейстера все занимают третью позицию и выстраиваются у балетного станка, словно заеденные механизмы. Не скрою, выглядит - красиво, а сцена с качелями, спускающимися откуда-то сверху с сидящими в них принцессами, просто находка для красочного шоу. Но! Поскольку нить Онегина и Ленского обрывается, а встреча постаревшего Евгения и замужней Лариной состоится нескоро, то обилие "говорящих" метафор превращается в какофонию, они сталкиваются друг с другом, теснятся, образуя пиршество для глаз и длинную паузу для смысла. Долго, слишком долго Туминас идёт к последнему свиданию Татьяны и вернувшегося из дальних странствий Евгения.

Огромное зеркало на заднем плане сцены тоже выступает как "действующее лицо", в котором отражается не только пушкинская Русь, но и то, что мы унаследовали от неё, в кого превратились. Забыв о чести, долге и верности, взяв на вооружение онегинскую фразу: "Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей", мы забываем о том, что Пушкин погиб на дуэли, защищая свою честь, а значит, и честь жены. И если бы Туминас главным героем своего спектакля сделал Онегина, а не скромную Татьяну, несущую свой крест безропотно, то изменил бы автору в угоду современной морали, отвергающей нравственность как ненужный рудимент прошлого.