Литературная Газета, 6389 (№ 42/2012) - [8]

Если опять проводить аналогию с книгами, то получается следующее - книга может иметь удачное название и оригинальную обложку, но если цена кусается, то "из любопытства" эту книгу покупать не будут. Её купят потому, что знают автора, или потому, что активно интересуются книгами на данную тему, но не из любопытства. Могу это утверждать как человек, работавший в одной из крупных книжных сетей Москвы.

Остальные советы носят такой же общий характер. А правда о рекламе книг такова.

Книга - это уникальный товар, в отношении которого обычные рекламные фокусы почти не работают. Благодаря рекламе на ТВ, на радио и в газетах можно продать не более 10 процентов тиража. Реклама в Интернете со ссылкой на интернет-магазин более эффективна, но продать весь тираж по Интернету тоже не получится. Это данные независимых исследований, а также моих личных наблюдений, сделанных всё в той же книжной сети. На продажи книг серьёзно влияют лишь три вещи: во-первых, книга должна стоять в магазине на видном месте; во-вторых, помогают листовки и плакаты, развешанные непосредственно в магазине; в-третьих, сарафанное радио.

Встречи с авторами и прочие рекламно-маркетинговые акции делаются только для имиджа и не окупают затрат.

Получается, что поэтам и прозаикам, желающим пробиться к славе, рекламные "чудо-учебники" вообще не нужны. Незачем штудировать бесполезные "пособия", лучше потратьте это время на совершенствование своего литературного мастерства.

Светлана ЛЫЖИНА

«Писать я могу только в состоянии счастья»

«Писать я могу только в состоянии счастья»

ПИСАТЕЛЬ У ДИКТОФОНА

Владимир Елистратов считает, что составлять словари - это диагноз

"ЛГ"-ДОСЬЕ:

Елистратов Владимир Станиславович. Родился в 1965 году. Доктор культурологии, филолог-русист, лексикограф, писатель, публицист, переводчик, профессор МГУ, а ещё путешественник, сказочник и поэт. Опубликовал более 100 научных работ, в том числе книги "Словарь московского арго" (1994), "Толковый словарь русского сленга" (2005), "Арго и культура" (1995), "Язык старой Москвы" (1997), "Словарь языка Василия Шукшина" (2001) и др. Выходили стихотворные сборники "Московский Водолей" (2002), "По эту сторону Стикса" (2005), "Духи мест" (2007), сборник юмористических рассказов "Тю! или Рассказы российского туриста" (2008). Постоянный автор журналов "Нева", "Дружба народов", "Знамя".

- Владимир, вы автор ряда интереснейших лингвистических исследований. Начнём со "Словаря московского арго" и "Толкового словаря русского сленга". Что вы открыли для себя во время работы над этими книгами? Как правильнее будет сказать: сленговые образования загрязняют язык или, напротив, обогащают его?

- Я всегда говорил и писал, что составление словарей (лексикография) - это, в общем-то, диагноз. "Комплекс скупого рыцаря". Или - "комплекс Плюшкина". Я практически с самого детства не мог пройти мимо услышанного или прочитанного слова, как мимо какой-нибудь брошенной верёвочки или "кусочка сургучика", чтобы его не подобрать. Наверное, это гены. Отец у меня всерьёз собирает открытки и марки. А я - слова. Во дворе, в школе, в университетской аудитории, в транспорте[?] Но когда ты долго собираешь, сортируешь и анализируешь слова - количество неизбежно переходит в качество. Ты постепенно начинаешь видеть язык иначе. Я могу сказать так: пока я собирал это самое арго (или сленг - как угодно), я всерьёз навсегда влюбился в русский язык. Здесь есть что-то от любви астрономов к звёздному небу. Русский язык - целая галактика. В ней миллионы слов-звёзд и смыслов-планет. И на каждой планете жизнь бьёт ключом. И мы об этой галактике не знаем и тысячной доли того, что могли бы знать. Язык в России - это вообще главное, что у нас есть. Не музыка, не архитектура и даже не экономика, а язык! Где-нибудь в Англии язык тоже, конечно, важен, но[?] Как сказал Василий Розанов (цитирую неточно, по памяти, но суть передана верно): да, англичане делают прекрасные чемоданы, но зато у нас пословицы изумительные. А насчёт засорения-незасорения отвечу так, как ответил бы любой лингвист: засорить язык нельзя, можно засорить и опошлить свою речь, а затем неизбежно - мозги и сердце. Свои и того, кто тебя слушает. А сама так называемая сниженная речь - это такая же интересная материя, как и язык Пушкина и Достоевского. Надо только в эту "сниженную речь" хорошенько вглядеться и вдуматься. Ну скажите мне, почему мы, умирая, "склеиваем ласты" и "надуваем кеды", а французы - "видят одуванчики со стороны корней"? Это же целые метафизические бездны. Скажу ещё так: мы плохо владеем нашим сленгом. Сленг на глазах беднеет, тускнеет. Всё меньше людей "вкусно" им пользуется. Как и литературным языком. Яркие языковые личности, типа Венички Ерофеева, встречаются всё реже. То есть "кризиса языка" нет, есть кризис людей, говорящих на языке.

- Расскажите, пожалуйста, о книге "Язык старой Москвы". Сильно ли отличается этот язык от языка современной Москвы?

- Всё логично. Рассмотрев то, что есть здесь и сейчас ("московское арго"), я захотел рассмотреть то, что ему предшествовало ("язык старой Москвы"). Чтобы понять, "откуда есть пошло" это самое современное арго. И выяснилось, что не так уж полно язык старой Москвы описан. Ведь язык - это как воздух. Люди им дышат и не замечают - как, потому что он "сам собой разумеется". И огромный языковой материал, повседневный, бытовой, уходит в небытие. И всё держится на странных людях с диагнозом "скупого рыцаря". В старой Москве такие люди были: Кокорев, Слонов, Богатырёв, Пыляев, известный всем Гиляровский[?] И конечно, чудесные прозаики вроде Шмелёва. Отличается ли "тот" язык от "этого"? Знаете, есть, условно говоря, диалектика ("в одну реку нельзя войти дважды", "всё течёт, всё изменяется" и т.д.) и метафизика ("мир неизменен", "ничто не ново под луной" и пр.). Так вот: я скорее метафизик. Вроде бы внешне эти языки совсем разные: "там" извозчики и лошади, "тут" - шофёры, автомобили и т.д. Но глубинные структуры всё те же. Чем, скажем, можно объяснить тот факт, что москвичи (и русские в целом) на протяжении веков упрямо агитируют на рынке купить свой товар в форме более чем странного вопроса: "Кто редисочку забыл купить?" Зачем эта апелляция к склерозу покупателя? И зачем эти бесконечные многовековые уменьшительные суффиксы: от "колбаски" до "боженьки"? Что это за панибратство со Вселенной? Или: отчего русские на протяжении всей своей истории упорно выражают свои самые-самые сокровенные чувства обобщённо-лично ("мне взгрустнулось", "мне неймётся")? Очень всё это интересно[?]