Литературная Газета, 6379 (№ 31/2012) - [53]

Мы гораздо свободнее западных людей и были всегда свободнее (точнее - расхлябаннее!), потому нам и требуются внешние ограничения. А у европейца они - внутри. Он не говорит - он думает, как велено от начальства.

Придёт ли время, когда мы заинтересуемся родной страной? Думаю, это дело следующего поколения. Пока все нацелены на заграницу. Моя тульская приятельница, надомная учительница английского, рассказывала: её ученица объехала cо своими буржуазными родителями многие страны, но ни разу не была[?] в Москве. Прямо из Тулы в аэропорт - и в Европы.

Нужно ли возрождать (как у нас принято говорить по любому поводу) и развивать внутренний туризм? Нужно-то нужно, но дело это колоссальной трудности. По причинам климата, огромных расстояний, неумения обслуживать ни за какие деньги люди будут предпочитать Турцию, Египет, Болгарию.

Конечно, нужно больше экскурсий по России. Начинать - с детей. Моя дочка целый год вспоминает, как она с воскресной школой ездила в монастырь в Павловском Посаде. Вот так просто: сели в электричку и поехали.

Это ведь совсем не трудно. Стоит только захотеть.

Татьяна ВОЕВОДИНА

Сама с собой

Сама с собой

Анна КУЗНЕЦОВА

ОТРЫВКИ ИЗ ПОВЕСТИ

Всё время хочется разбросать, позабыть накопившееся. Стряхнуть, начать заново. Но возраст держит цепко в паутине привычек, характера, самой себя, с чем справляться труднее всего. Привычки плетут паутину, и ты, как беспомощный паучок, уже не можешь из них выпутаться. Они налипают ракушками на быстроходный крейсер, движение становится медленнее.

Ну разве не надоела старая щербатая красная кружка, из которой ты каждое утро пьёшь кофе? Вот она разбилась наконец, так ведь ты ищешь по магазинам такую же или в худшем случае похожую. Перемены приживаются с трудом.

Как в раннем арзамасском детстве, бабушка приучила к яичку по утрам[?] Его надо было найти на большом дворе, а бестолковые куры норовили выбирать места, чтобы нестись, самые неудобные, к примеру, на чердаке сарая, где балки были прогнившие, и мне туда залезать не разрешалось. Но без этого рискованного путешествия я могла бы остаться без привычного завтрака. Так и остался этот до унылости одинаковый, но и привычный завтрак на всю жизнь.

Я и в Москву, когда переезжала уже из Горького, Нижнего Новгорода, привезла с собой осколки прошлой арзамасской жизни: шкаф и зеркало из детской, дедушкин письменный стол орехового дерева с пузатыми тумбами-ножками, резной, огромный. Нет, за ним не работаю, лишь изредка с трепетом присаживаюсь, мне ведь смалу не разрешали к нему подходить, ничего нельзя на нём было трогать, священное место. Так это ощущение и осталось.

Пишу, сутулясь, за журнальным столиком.

И в одном и том же зеркале, а ему уже больше ста, оно и меня старше, я видела себя крохотной голышкой и маленькой школьницей с отросшими и завёрнутыми вокруг ушей в баранки по моде тех лет косичками, и счастливой юной красоткой, хмельной от общего счастья Победы, поступившей, как и мечталось, учиться в Горьковский университет, на филологический факультет.

Я ль на свете всех милее, всех пригожей и умнее? - что было у зеркала спрашивать, у бабушки сомнений не было, конечно, - её Анечка. Значит, и я думала так же.

Мне кажется, многие годы моей жизни были слишком стремительны. Надо было бежать, успевать вкалывать без передышек на сон и обед, переезжать из города в город, менять мужей, работу, рожать, опять бежать, отвоёвывать место под солнцем, с неба задаром ничего не падало. Так и бегу, как привыкла, для окружающих, может, кажется, ползу. "Наш паровоз, вперёд лети, в коммуне остановка" - я и росла под этот зов. Впереди теперь - последняя остановка, ну, может, ещё будет предпоследняя, а название последней - известно какое.

Впрочем, это нам кажется, что беготня происходит по собственной воле и выбору. Теперь-то перед концом особенно понимаешь, как всё за нас промыслено. И что бы ты в своей жизни делала без своих ангелов?! Они и предупреждают об опасности, и сберегают, и помогают делать выбор. Они всегда с тобой, ты их только не видишь. С ними надо считаться, их надо слушаться, их нельзя прогневить.

А в зеркале, хоть и стараюсь в него не смотреться, теперь вижу седые волосы, какое-то опять новое лицо, изборождённое морщинами - только ли мудрости? Другую, не мою фигуру - где там былая статуэтка? Пришла бы в отчаяние, спасает любопытство. Вот новая бородавка появилась. Оказывается, называется гречневая крупа старости. И тело, даже размер ноги увеличиваются, им надо вместить всё прожитое, как изображению Будды: чем больше живот, тем шире душа, так считают в Азии.

* * *

Моя болгарская студия очень вовремя, очень милосердно появилась, хотя бы как возможность уехать на лето из Москвы, чтобы пропустить 31 июля - мой день рождения, чтобы избежать очередного упоминания о возрасте, вежливых по случаю телефонных звонков, опустевшего застолья.

С самого моего рождения это был большой семейный праздник. Тётка Зина, папина сестра, тихое, скромнейшее, всегда незаметное существо, тоже врач по семейной традиции, которую я нарушила (я с ней умудрилась родиться в один день), говорила, что про её день рождения вспомнили только после моего появления на свет.