Литературная Газета, 6377 (№ 29/2012) - [8]

Но, вчитываясь в текст, всё явственнее начинаешь понимать, что мысли автора, поднимаясь на некие высоты, там и остаются. Чего-то не хватает. Чего-то главного.

Автор зовёт нас на борьбу. Кого он видит членами своего воинства? Это преимущественно интеллигенция (с лёгкими вкраплениями рабочего класса, проявившего себя в забастовках 14 лет назад). Участниками борьбы "могут и должны стать граждане, способные возвыситься от своего тихого мещанского бытия[?] до роли творцов истории". Кто-нибудь видел "мещан, возвысившихся"? Читайте Константина Леонтьева: таких нет и быть не может! Погрузившиеся в мещанство навсегда там остаются.

Дальше. Может ли интеллигенция составить дееспособное воинство? Её об этом спрашивать не надо: она наговорит много и красиво, а ещё Евгений Базаров отказывался слушать подобные тирады. Вспомним, что Николай Бердяев предлагал различать интеллигентскую правду и философскую истину, под которой он подразумевал нечто близкое к абсолютной истине. Последняя - абстракция, но, когда философ рассуждает на социальные темы, у неё находится реальный то ли прототип, то ли двойник. В России начала ХХ века роль носителя абсолютной истины исполнял народ. Для интеллигенции - это её почва, которая породила и вскормила её; а в ситуации, когда она ввязывается в большую драку, - её тыл.

Итак, если интеллигенции предстоит борьба "с миром насилия, с миром отчуждения", то как в этой борьбе она будет взаимодействовать со своим тылом? Это - вопрос принципиальный. А что с нашим тылом? А. Бузгалин возлагает на него немалые надежды: "Только народ может сказать своё решающее слово".

Но жизнь крепко разочарует нашего стратега.

Да, народ сказал бы это крепкое слово - если бы он представлял собой сегодня реально существующее явление. Но на месте русского народа давно зияет пустое место. Он покинул территорию своего обитания, оставив на ней отдельные фрагменты своего народного тела. Не следует предаваться заблуждению, наблюдая, как эти клочья пытаются кучковаться: народ - это нечто б[?]льшее, чем сборище русскоязычных в одном вагоне.

Великий мыслитель Александр Зиновьев сказал об этом так: "Мы как единый, целостный народ совершили историческое самоубийство. Множество людей, считающих себя русскими, живёт и ещё долго будет жить. Но народ не есть всего лишь множество отдельных людей. Народ есть целостный живой организм. И как таковой он покончил с собой".

Как это случилось? В общих чертах: русская история наполнена перманентной борьбой государства со своим народом, которая закончилась полной победой государства. Будучи в полной мере занятым проблемами своего сиюминутного существования, государство не может предоставить народу условия, необходимые для его полнокровной и полноценной жизни, оно постоянно "сгибает" и душит его, а вдобавок разрушает духовную среду народного мира - его традиционную культуру. Но оставшись без "тыла", оно губит и себя.

"Большой проект" так и останется химерой, если не внести в него - первым пунктом - работы по возрождению народа. Это большая работа, для её выполнения потребуются огромные затраты ума, души и многолетнего труда. И даже вписать такую строку в план этого проекта будет непросто, поскольку поминутно придётся преодолевать визг "либеральной оппозиции": как это? где это видано - повернуть историю вспять? Это пустая трата сил и времени!

Что можно ответить "им"? Спуститесь с пустых небес на землю. Откиньте абстракции политологии. Да, наша история тяжела и неповоротлива; но ведь и современная жизнь черна, она каждодневно творит чудовищные преступления.

Способен ли наш народ на возрождение? Вот самый первый и главный вопрос.

Владимир ВЛАСОВ

«На Западе человек становится другим»

«На Западе человек становится другим»

ПИСАТЕЛЬ У ДИКТОФОНА

Михаил Гиголашвили считает, что изоляция и языковое одиночество только помогают писателю

"ЛГ"-ДОСЬЕ:

Гиголашвили Михаил Георгиевич. Родился в 1954 году в Тбилиси. Окончил филфак Тбилисского университета. Преподавал в местных вузах. Доктор филологии, автор монографии "Рассказчики Достоевского" (1991) и ряда статей по теме "Иностранцы в русской литературе". С 1991 года живёт в ФРГ, преподаёт русский язык в университете земли Саар. Широко печатается в российской и зарубежной периодике. Автор романов "Иудея" (1978), "Толмач" (2003), "Чёртово колесо" (2009), "Захват Московии" (2012), сборника прозы "Тайнопись" (2007). За роман "Чёртово колесо" получил приз читательских симпатий премии "Большая книга - 2012".

-Этой весной вышел ваш роман "Захват Московии", который был встречен критикой прохладнее, чем "Чёртово колесо" и "Толмач". Виктор Топоров, в частности, написал, что крайне разочарован этой книгой, а ведь он был вашим издателем и даже придумал название для того же "Толмача"[?]

- Насчёт Топорова есть мнение - если он ругает, значит, роман хороший. И, кстати, насколько мне помнится сейчас, название он не придумал, а сократил - у меня было "Толмач и дезертиры", а он обрубил до одного слова, за что я ему и благодарен. По поводу же "Захвата[?]" есть, слава богу, и другие мнения и рецензии, вот, к примеру, Дмитрий Бавильский приходит к совершенно иным выводам, чем Топоров.