Литературная Газета, 6369 (№ 19-20/2012) - [37]

А мать идёт над грязною дорогой -

По воздуху идёт, не по земле.

Идёт она, как светоч, как спасенье,

Над горестным смешеньем чёрных вод,

От Рождества идёт до Вознесенья -

Плечами подпирая небосвод.

* * *

Живём не так, встречаемся не с теми,

Не то творим, душою не горим,

Не те умом затрагиваем темы,

Не те слова друг другу говорим.

Легко бранимся, миримся натужно,

Скитаясь в одиночестве своём,

И лишь о Том, кто нам и вправду нужен,

За пять минут до смерти узнаём.

Юрий САПОЖКОВ

Родился в 1940 г. на Рязанщине. В Беларуси живёт с 1962 года. Окончил отделение журналистики БГУ им. В.И. Ленина. Работал в редакции газеты "Советская Белоруссия", заведовал корпунктом агентства печати "Новости" (АПН) в Индии, отделом поэзии  журнала "Всемирная литература". Автор многих поэтических сборников стихов. Работает редактором отдела поэзии журнала "Нёман". Живёт в Минске.

Расплата

Я птиц любил.

А их ловили кошки.

Но кошки ластились,

и я им всё прощал.

Скворечни вешал, не жалел

и крошек,

Но всё же птиц и небо предавал.

И вот итог моих ошибок

прежних:

Сам ненароком когти проглядел.

Живу один, пустой, как та

скворечня,

В которую никто не прилетел.

Точка невозврата

Уйти от старых берегов,

Как уходил уже когда-то...

Есть в обиходе моряков

Понятье - точка невозврата.

Теперь уже в последний раз!

Что впереди - успех, утрата?

Есть в жизни каждого из нас

Такая точка невозврата.

И, как ни медли, предстоит

Тебе решить - что ложь,

что свято,

Расслышать, что душа велит

Пред этой точкой невозврата.

Когда назад уже не сметь,

И время надвое разъято.

И что-то гонит, как на смерть,

Тебя за точку невозврата.

Наталье Гончаровой                                                                                                  

Я камня на неё не поднимал.

Не убивал язвительною речью.

Поймите, наконец, -

на Чёрной речке

Ведь он её под пулей оправдал!

Наедине подумайте об этом.

И острый камень

да минует цель.

Не суесловьте о жене поэта:

Он вас не может вызвать

на дуэль.

Дни рождения

Незримая есть в жизни полоса,

Подвластная закону ускорения,

Когда очередные дни рождения

Начнут мелькать, как спицы

колеса.

Становится вместительней

твой дом,

Обильнее питьё и угощение.

А разговор о возрасте твоём

Искусен, будто мостик

над ущельем...

Прокурорская кровь

Прокурорская кровь

ПРОЗА БЕЛОРУССИИ

Рассказ

Сергей ТРАХИМЁНОК

Родился в 1950 г. в г. Карасук Новосибирской области. Окончил Свердловский юридический институт и Высшие курсы КГБ СССР. Доктор юридических наук, профессор. Последние два десятилетия живёт в Минске. Прозаик, драматург. Автор двадцати книг прозы и сценариев многих художественных и документальных фильмов.

Умер Серёга Хрунов.

Об этом мне сообщил мой однокашник по юрфаку Леонов, позвонив по телефону.

- Ёлки[?] зелёные, - невольно вырвалось у меня, и связь неожиданно прервалась.

С Серёгой я виделся последний раз лет десять назад, когда приезжал в Н-ск в командировку. Встретились мы мельком, перекинулись несколькими словами. И я обратил внимание, что он не по возрасту сед. Это не было странным. Он всегда вёл напряжённую жизнь человека, пытающегося всех вокруг выстроить под некий идеал. Потому не дружил с коллегами, бодался с начальниками. При всём этом он оставался милиционером, был опером угрозыска, и опером хорошим.

Мы знакомы с детства. А детство наше прошло в маленьком сибирском городе на тридцать тысяч жителей с названием Черноводск.

Когда мне было семь лет и я готовился идти в школу, мои родители переехали к новому месту жительства. Так я оказался в неком посёлке, сейчас его назвали бы микрорайоном, где жили работники маслозавода. Хотя сам маслозавод был уже за городом, поскольку его поглотил построенный молкомбинат. В 50-е прошлого века, как писали передовицы газет, "полным ходом шла реализация программы развития мясо-молочной промышленности".

С мальчишками маслозавода я ещё не познакомился, хотя знал, что они в контрах с кодлой ребятишек с соседней улицы - Рыбхозовской. Хотя, смешно сказать, рыбзавод тоже перенесли за город, и на территории "рыбхозовских" остался только рыбхозовский магазин.

Была макушка лета - июль. Стояла неимоверная жара. Но до двенадцати дня на улице было вполне терпимо. Мать отправила меня в магазин за постным маслом, объяснив, что рыбхозовский магазин ближе, чем другие. Она понятия не имела, что ходить в этот магазин маслозаводским ребятишкам было заказано.

Из магазина я вышел, прижимая одной рукой к туловищу бутылку с маслом, горлышко которой было заткнуто газетой, другая рука у меня была занята сдачей.

Неприятное чувство вдруг охватило меня. Это было чувство опасности. И я не ошибся. Из-за угла магазина как горох высыпало с десяток разновозрастных ребятишек. Все они в соответствии с сезоном были одеты в разноцветные, видавшие виды майки и одинаковые чёрные сатиновые трусы. Правда, и то и другое было настолько выгоревшим, что больше походило на серое.

На лицах их была неописуемая радость, какая бывает у охотников, когда в ловушку попался тот, на которого эта ловушка настораживалась.

Но бить противника просто так было нельзя в соответствии с некими правилами уличного жития. Правильные пацаны не могли опуститься до такой низости. И один из них сказал: