Литературная Газета 6344 (№ 43 2011) - [12]

В дефиците и живое общение с современными литераторами. Восполнить этот дефицит руководство МЦБС решило год назад, предложив выступить перед брянскими читателями лауреату Букеровской премии Елене Чижовой. Выступления прошли успешно, поэтому весной этого года в Брянск были приглашены ещё два известных питерских литератора - прозаик Александр Мелихов и детский писатель Алексей Шевченко. И опять приём был замечательный, писателей ждали, к встрече с ними готовились, так что возникал закономерный вопрос: кого приглашать в следующий раз?

Выбор пал на меня - Владимира Шпакова. По происхождению я брянский, родился в этом городе и жил там до 17 лет. Что создавало особую интригу как для меня, так и для читателей-земляков.

Брянских читателей, как выяснилось, интересует весьма широкий круг проблем: от положения в современной литературе до оценок политического положения в стране и вопросов нравственно-философского плана.

На второй день выезжали в Брянскую область, в библиотеку посёлка Дубровка. Приём был не менее тёплый, чем в областном центре. Кроме директора МЦБС в поездке принимали участие заведующая отделом "Центр книги" Р.А. Корнякова, а также заместитель директора по библиотечному делу Т.В. Цветкова. Руководство этой библиотечной системы представляет собой круг единомышленников, которые разделяют идеи директора и помогают воплощать планы в жизнь. В этот круг входит и директор Брянской областной библиотеки С. Дедюля.

Владимир ШПАКОВ, САНКТ-ПЕТЕРБУРГ

О чём Ревич?

О чём Ревич?

ПОЭЗИЯ

90 лет исполняется замечательному поэту и переводчику Александру Ревичу. От души поздравляем юбиляра!

Мне знаком этот тип людей - поэтов и переводчиков, титанов духа, приблизившихся к своему 90-летию.

Когда впервые увидела Валерия Петрова, болгарского поэта и переводчика Шекспира, вспомнился наш поэт Александр Ревич, переводчик гениального француза - поэта и воина - Агриппы д"Обинье[?] За перевод его "Трагических поэм" в 1999 году Ревич получил Государственную премию (третью в истории отечественной литературы за переводы).

Ревич - один из последних больших осколков уходящей культуры, и не только культуры стиха, но и того мощного чернозёмного пласта общей  культуры, который так пострадал в азарте глобального  потребления, так необратимо истощился - местами до состояния деградации - и  катастрофически исчезает на глазах.

Ревич - воздушный мост, не теряющий запаса прочности. Несгибаемая фигура его бытования образует такую точку обзора, с которой открывается - всем зрячим и зрящим - панорама русской литературы во всех её планах - анфас и в профиль.

Ревич - это большое эпическое полотно с войной, с её героическим и адским путём: с пленом, побегом к своим по льду едва замёрзшего Азовского моря, лагерем НКВД и штрафбатом, со Сталинградом и тремя ранениями, и потом - чудо или феномен: жизнь, поэзия, яркое творческое долголетие.

я смыслы образов и звуков множил,

так семь десятков лет

на свете прожил

и только на восьмом заговорил.

Стихи Ревича о войне в чём-то другие и непохожи на стихи поэтов-фронтовиков. У него - другая война, совсем не пафосная, и не только с внешними врагами, с фашистами, но и война со "своими". Вот как писал он в 1946-1959 годах в своей потрясающей по новаторству и драматизму поэме "Начало", которая и сейчас - как паспорт времени:

Я никогда не бывал в аду,

скоро туда войду.

Собственно, ад уже начался -

первый огненный круг.

Нет обратных дорог,

все отрезаны начисто.

Что же нас ждёт

в остальных кругах?

Какая мука и страх?

Ревич - из неприкаянных.

После войны он не сразу нашёл себя, своё дело и место, и не сразу решился на Москву[?] Он был меченым, и долго его не печатали как поэта и не допускали к переводам. Его учителя - Сергей Шервинский, Илья Сельвинский, Павел Антокольский, а старшие друзья - Арсений Тарковский и Аркадий Штейнберг. Десятилетиями подённого труда стирал Ревич грань между понятиями поэт и переводчик, создавая единую творческую систему.  И речь не о виртуозной технике версификации, не о  словаре и не о второй иноязычной жизни оригинальных стихов, мотивов, тем или образов. Речь о том, что переводы как бы вживаются в поэта и становятся его дыханием и органикой, частью кровеносной системы, питающей кислородом собственные стихи, отчего внутренний мир делается более полнокровным и крепнет дух, который, как известно, дышит[?]

Этому учит опыт переводов великих поэтов.

- Только великих и стоит переводить, - повторяет Ревич, глядя голубыми когда-то глазами в упор, с прицелом.

"Стрелок, точно, командир стрелкового батальона", - вспомнилось мне.

- Нельзя размениваться на середняков, нечего себя опускать. Себя надо только поднимать, только тянуть и тянуться до великих, до гениев, -  уже пафосно припечатывает он.

И сам он - глыба.

Боговдохновенная глыба.

Личностные параметры Ревича и его место в иерархии имён, в сетке поэтических координат пока ещё - при жизни - не определены.

Это - работа времени.

Галина КЛИМОВА

«Попрошу не задёргивать шторы»

«Попрошу не задёргивать шторы»

Александр РЕВИЧ

ПОЭТЫ